С весны 1915 года, по согласованию с великим князем Николаем Николаевичем, союзы значительно расширили свою работу по снабжению армии всем необходимым, организовав для этой цели мелкую промышленность и кустарные мастерские, а потом вовлекли в этот процесс и ряд крупных заводов.
В Ставке сознавали бедственное положение армии, но продолжали верить в лучшие времена и готовили войска к активным боевым действиям. После долгого обсуждения и согласования с царским двором и командующими фронтами вариантов операций на весну 1915 года Ставка спланировала провести одновременно две фронтовые наступательные операции: Северо-Западным — на Берлин через Восточную Пруссию, и Юго-Восточным — в Венгрию через Карпаты. Это была заранее обреченная на неудачу затея, потому что состав фронтов был ослабленным, а в войсках остро ощущался недостаток в артиллерии и боеприпасах. К тому же Карпаты в это время года представляли сами по себе серьезное препятствие для войск.
Согласованная Ставкой с командованием Северо-Западного фронта цель операции была так выхолощена главнокомандующим генералом Рузским и низведена до такой никчемности, что эту операцию не стоило и проводить. Смысл всей операции заключался в стремлении обнаружить районы, «в которых противник будет ослаблен, и там впоследствии развить свой удар»[248]. Главную роль в операции предстояло сыграть 10-й армии генерала Сиверса, командование которой за долгие месяцы сидения в обороне учило войска вести против немцев инженерные подземные работы с возрождением военного искусства времен Ивана Грозного, какое было применено при осаде Казани. Здесь, в условиях лесисто-болотистой местности, да еще в период дождей, это нельзя было осуществить, и к тому же это было пустой тратой сил, нацеленной против одиночного окопа противника. А вот разведкой противника командование армии не занималось и «просмотрело» сосредоточение и развертывание на своем крайнем правом фланге новой 10-й немецкой армии генерала Эйхгорна[249], сформированной из корпусов, переброшенных с Западного фронта, и она развернулась от Тильзита (на Немане) до Инстербурга[250]. Эта армия должна бала охватить армию Сиверса с севера, а 8-я немецкая армия генерала Отто фон Белова с юга. Подготовка немецкого наступления, в котором было задействовано 15 пехотных и 3 кавалерийских дивизии, не была обнаружена, и наступление для русской армии оказалось неожиданным. На плохую разведку противника как способ выгородить себя от ответственности за поражение своих войск в ту войну все время ссылались генералы прусско-немецкого происхождения, такие, как Ренненкампф, Плеве, Сиверс, Шейдеман, Эверт, и им вторили продажные русские генералы Жилинский, Рузский и другие. Ссылки на недостаток сведений о силах противостоящего противника и на промахи разведки, вести которую обязан каждый командир и командующий в пределах своей зоны ответственности и отвечать за ее плохое ведение, стали оправданием для генерала Куропаткина в Русско-японскую войну, и сейчас это средство продолжали успешно использовать его последователи из школы измены русскому оружию, созданной в коридорах царского двора.
Как всегда, наступление немцев стало для командования 10-й армии, штаб которой располагался в глубоком тылу, в 250 км от линии фронта, неожиданным, но, несмотря на это, русские корпуса и дивизии решительно отражали наступление германцев, не давая им возможности развить успех. Но и им пришлось отступать перед огневой мощью немецкой артиллерии, превосходившей их по тяжелой артиллерии в 100 раз, а по количеству снарядов к ней в тысячу и более раз, и которой они могли противопоставить только огонь своих винтовок и силу духа бойцов, не боявшихся огня и смерти. Это жуткое неравенство боевых сил в артиллерии, за которую в русской армии в течение многих лет отвечал великий князь Сергей Михайлович Романов, не могло стать следствием недобросовестного отношения князя к своим обязанностям, оно было результатом политики прусского окружения царя, которую великий князь слепо выполнял даже в годы войны. Никогда в прошлом и никогда в будущем не была так слаба русская армия артиллерией, как в эту войну. Устаревшие австрийские пушки «Депор», закупку которых проталкивал этот великий князь, были малоэффективны, из времен эпохи наполеоновских войн, но даже к ним не было снарядов. Свои знаменитые пушки не выпускались, а производство тяжелых гаубиц вообще не было налажено.
Изо дня в день положение 10-й армии становилось все более критическим, но армию спасло геройство солдат 20-го корпуса генерала Булгакова, который из-за поспешного отступления корпуса генерала Епанчина на Ковно вынужден был одновременно отбивать фронтальные удары 8-й армии и удары охватывающей фланг 10-й германской армии. 15 февраля корпус вышел в Августовские леса. В тот же день 27-я пехотная дивизия русских разгромила 42-ю немецкую пехотную дивизию и захватила более 1 тыс. человек пленными и 13 орудий[251]. Организованно отступая, дивизии корпуса спасали армию от окружения и наносили непоправимый урон врагу. Корпус в составе четырех дивизий, которые мы должны назвать поименно — 27-я, 28-я, 29-я и 53-я, вступил в сражение с семью пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями противника и, оставленный без поддержки армии, оказался в окружении. Пять дней дивизии и полки корпуса сражались насмерть, приковав к себе главные силы двух немецких армий, которые перестали вести наступление и теперь платили большую цену за окруженных русских солдат. Погибая в неравном бою, русский солдат успевал убить нескольких врагов, и не было такой силы, что могла отвести его мщение. Из-за недостатка боеприпасов он дрался зачастую штыком и прикладом, чтобы проложить себе путь из окружения. Только двум полкам — 113-му и 114-му — удалось прорваться к Гродно. Все остальные предпочли геройскую смерть позорному плену[252].
Искусство сражаться в окружении не имеет школы в практике обучения русского солдата, и оно является всего лишь частью характера русского человека, не терпящего безысходности в борьбе, даже когда шансы на спасение остаются минимальные. На чужой земле он на такой подвиг не способен. Но, защищая свою землю, он не знает страха, и лучше не принуждать его к бессмертию и подвигу. Во Второй мировой войне,
