Беркли, как и все города, взятые захватчиками, был окружен системой электронного наблюдения. Противник обкорнал город, вгоняя его в систему, взрывая и сжигая все, что мешало созданию непрерывной цепи автоматических часовых. Но остался «люк» — заброшенный и забытый водопровод, проходивший под сигнальным уровнем. Арт о нем знал — он дважды после Последнего Воскресенья бывал в городе.
Они осторожно вернулись к шоссе, пересекли его и направились в холмы. Через тридцать минут они уже были на улицах Беркли в относительной безопасности — надо было только успевать сойти с тротуара при виде встречного оккупанта.
Первый на их пути почтовый ящик — одежный магазин — ничего им не сказал: витрина была пуста. Они пошли на автобусную станцию. Клив изучал объявления для жителей, а тем временем Арт пошел в туалет. Там, на стене, исчерченной всякого рода рисунками и надписями, в основном непристойными, он нашел, что искал — надпись: «Здесь был Киллрой». Ошибочное второе «л» в слове «Килрой» было ключом. Восемнадцать дюймов от него вправо и шесть вверх был адрес: «1745 Спурс — спросить Мэйбл».
Это значило «2856 Пайн» — на квартал дальше, чем «Спурс».
Арт передал адрес Кливу, и они разделились, спеша успеть до комендантского часа, но двигаясь с осторожностью — хотя бы один должен был добраться до цели. Встретились они на заднем дворе указанного в адресе дома. Арт постучал в дверь кухни. Она чуть приоткрылась, и выглянувший человек средних лет им вовсе не обрадовался.
— Ну?
— Мы ищем Мэйбл.
— Здесь таких нет,
— Извините, — сказал Арт. — Мы, наверное, ошиблись. — Он поежился: — Холодновато. Ночи становятся длиннее.
— Когда-нибудь станут и короче, — заметил собеседник.
— Приходится так думать, — закончил Арт. Человек распахнул дверь:
— Заходите. А то вас патруль увидит. — Он отступил назад. — Меня зовут Хобарт. Что у вас случилось?
— Мы ищем человека по имени Бенц. Он мог сегодня проникнуть в город и затаиться где-нибудь.
— Знаю, знаю, — нетерпеливо ответил Хобарт. — Он вошел где-то около часа тому назад и спрятался у одного типа по имени Мойленд.
Во время разговора Хобарт взял из шкафа буханку хлеба, отрезал четыре ломтя, добавил по холодной сосиске и сделал два сандвича. Он не спросил, хотят ли они есть, а просто дал Арту и Кливу по сандвичу.
— Спасибо, друг. Так он спрятался. Ты что-нибудь предпринял? Его надо заставить молчать, пока не поздно.
— У нас есть подключка к телефонному кабелю. Надо подождать, пока стемнеет. Я не хочу жертвовать хорошими парнями, чтобы заткнуть ему пасть — разве что это нужно позарез.
— Сейчас уже темно, а мы — те самые парни. Так что своих ты можешь отозвать.
— Годится.
Хобарт принялся натягивать ботинки.
— Тебе не надо высовываться, — сказал Арт. — Просто скажи нам, где живет этот Мойленд.
— И подставить вас под нож. Я сам вас проведу.
— А что это за человек, этот Мойленд? Он безопасен?
— Не могу сказать. Он — делец черного рынка, на это ничего не значит. В организацию он не входит, но и против него у нас ничего нет.
Хобарт вывел их к задней изгороди, на темную сторону улицы, через детскую площадку, где они несколько минут пролежали в кустах из-за ложной тревоги, и проскользнул дальше по задворкам и проходным дворам. Он, похоже, чуял противника — больше тревоги не было. Наконец он провел их через дверь погреба частного дома. Они поднялись по лестнице, прошли через комнату, где женщина пеленала ребенка. Она взглянула, но больше никак на их появление не отреагировала. Путь закончился в темной мансарде.
— Эй, Джим! — негромко позвал Хобарт. — Что нового?
Человек, к которому это относилось, лежал, опираясь на
локти, и всматривался в ночную темноту через театральный бинокль. Он перекатился на спину, отложив бинокль и сдвинув с головы пару наушников.
— Привет, шеф. Ничего особенного. Бенц, похоже, напивается.
— Я бы хотел знать, куда девался Мойленд, — сказал Хобарт. — Он кому-нибудь звонил?
— Я бы так и лежал, ничего не делая, если бы он звонил? Ему пару раз звонили, но безотносительно к нашему делу, так что я позволил ему говорить.
— Откуда ты знаешь, что безотносительно?
Джим пожал плечами и повернулся обратно к отдушине.
— Мойленд спустил штору, — объявил он.
Арт повернулся к Хобарту:
— Нам некогда ждать. Мы идем туда.
В дом Мойленда Бенц попал не в лучшем виде. Кровоточило плечо, раненное осколком Батиной гранаты. Он перетянул рану платком, но от движений она открылась снова; он дрожал от страха, что его состояние проявит себя раньше, чем он попадет в безопасное место.
Мойленд отозвался из-за двери на его осторожный стук. Бенц, сжавшись, спросил:
— Зак, это ты?
— Я. Кто там?
— Это я — Джо Бенц. Зак, пусти меня — быстро!
Мойленд, казалось, хотел запереть дверь, но вдруг ее распахнул.
— Заходи.
Закрыв за Бенцем дверь и задвинув засов, он спросил:
— Так. А теперь — что случилось? Зачем ко мне пришел?
— Мне где-то надо спрятаться, Зак. Убраться с улицы, пока меня не замели.
Мойленд посмотрел изучающим взглядом:
— Ты не зарегистрирован. Почему?
Бенц не ответил. Мойленд подождал, потом продолжил:
— Ты знаешь, что мне будет за укрывательство беглеца? Ты ведь из подполья?
— Ну что ты, Зак! Я бы не подложил тебе такую свинью. Я просто — просто бродяга. Я собираюсь стать на учет.
— Откуда у тебя кровь на куртке?
— Ну… просто несчастный случай. Может, у тебя найдется пара чистых тряпок и йод.
Мойленд некоторое время смотрел на него без всякого выражения и вдруг улыбнулся:
— Не бойся, все будет путем. Садись. Он отступил к бару и вытащил бутылку бурбона. Налив в чайный стакан на три пальца виски, он протянул его Бенцу.
— Выпей, а я тебя перевяжу. Он вернулся с пригоршней обрывков полотенца и бутылкой, — Сядь спиной к окну и сними рубаху. Вот тебе еще виски. Выпивка тебе понадобится, пока я буду работать.
Бенц нервно дернул головой в сторону окна:
— Почему ты шторы не опустишь?
— Привлечет внимание. Честные люди в наши дни не задергивают шторы. Сиди тихо, сейчас будет больно.
После еще трех порций виски Бенцу стало лучше. Теперь они с Мойленд ом сидели за столом и пили, и нервы у Джо постепенно успокоились.
— Ты правильно сделал, что пришел, — сказал Мойленд. — Нет смысла прятаться в нору, как названный кролик, или бодаться с каменной стеной. Глупо это.
Бенц кивнул:
— Я им так и говорил.
— Кому — им?
— Кому? Да никому. Тем ребятам, что встретил на дороге. Бродягам.
Мойленд налил ему еще.
— На самом деле ты был в подполье.
— Я? Не говори глупостей, Зак.
— Слушай, Джо, я не мальчик. И я твой друг. Даже если бы ты мне рассказал, это ничего не изменило бы. Во-первых, у меня нет доказательств. Во-вторых, я симпатизирую подполью — как всякий американец. Я только считаю, что у них негодное руководство и глупая тактика. А то бы я сам к
