— Я разбудил тебя? — спросил он, внимательно меня разглядывая.
— Нет… Наверное, это просто утро… Так что же это за мелодия?
— Я сочинил её сегодня… Называется “Equinox”**
— Равноденствие?
— Да, — кивнул он, откладывая гитару в сторону. — Как ты себя чувствуешь? Я ночью не перестарался?
— Нет, — смущённо улыбнулась я.
— Я очень рад, — мягко ответил Тайки.
— А что это за обряд был вчера? Это ведь был обряд? — спросила я, присаживаясь на диван рядом.
— Да, он называется “Арабеска”…
— А для чего он был нужен?
Пауза. Я с недоумением смотрела на Тайки. Молодой человек слегка нахмурился, как будто обдумывая, что мне ответить.
— Для того чтобы мы были вместе, для чего же ещё, — ответил он, наконец, пожимая плечами. — Я же обещал, что всё решу.
— А как же твой отец?
— Он на две недели уехал по делам. И к тому времени, когда он вернётся, всё уже решится… Единственное неудобство ритуала состоит в том, что нам придётся какое-то время теперь не заниматься сексом, чтобы силы, которые мы призвали, действительно сработали…
— А как долго? — спросила я, внезапно погрустнев.
Сама мысль, что я не смогу к нему прикасаться, хоть и временно приводила меня в отчаянье.
— Недолго… Я думаю где-то недели две, — задумчиво ответил молодой человек, потерев пальцем переносицу.
— Так долго?!
— Да. Придётся потерпеть… Поверь, так надо…
Я тяжело вздохнула. И это после такой замечательной ночи…
— Хорошо, если ты считаешь, что обряд поможет, то я согласна ждать.
Я подалась вперёд, и хотела было поцеловать молодого человека, но к моему удивлению он отстранился и подскочил с дивана, как ужаленный.
— Тайки, что с тобой? — удивилась я, глядя на него во все глаза.
Он неожиданно побледнел, а на лице отобразился испуг.
— С поцелуями тоже придётся пока повременить, потому что… Потому что я не ручаюсь, что смогу сдержаться.
— Хорошо… — недовольно пробурчала я. — Как скажешь.
Я судорожно скрестила руки на груди и сжала кулаки. Что это со мной? Я просто схожу с ума. Мне страшно хотелось до него дотронуться…
— Я думаю тебе лучше пойти в душ, а то опоздаем на завтрак, — сказал Тайки, вырывая меня из моих переживаний, направляясь к шкафу с одеждой.
Я устало вздохнула. Ну что ж… Другого ведь всё равно не остаётся…
Освежившись в ванной, и высушив волосы, я надела своё синее платье, в котором была вчера, и мы с Тайки отправились в столовую на завтрак. Наше появление не прошло незамеченным. Все только и делали, что смотрели, как мы шли, держась за руки, разинув рты. Однако избыток внимания меня больше не волновал. Тайки сказал, что мне не о чем беспокоиться, и я чувствовала себе более чем уверенно. Мы выбрали себе завтрак и с подносами отправились к столику Алхимиков. Я чувствовала зверский голод, поэтому к овсяной каше, яичнице с беконом и слойке с сыром, я взяла ещё грушевый штрудель и яблоко. Чёрт, эта ночь совсем вымотала меня! Заметив, сколько всего громоздится на моём подносе, Тайки прыснул от смеха. Нисколько не смутившись, я показала ему язык. Да, я всегда любила вкусно поесть, хотя по мне и не скажешь. К тому же потраченные калории нужно возвращать.
За столом нас уже ждали Сейя и Ятен. Братья вели себя как обычно, как будто это вовсе и не они вчера присутствовали на этом странном обряде и видели меня обнажённой. Но с другой стороны, если бы начались шуточки и намёки, я бы точно больше не смогла смотреть им в глаза, поэтому я тоже сделала вид, что ничего такого не случилось, и расслабилась.
Однако моё беспокойство вернулось, когда за наш столик присела Минако Айно. Я с удивлением обнаружила, что от сногсшибательного образа блондинки не осталось и следа. Золотые волосы были спутаны и стянуты в неаккуратный хвост. Её лицо казалось бледным, а красные губы искусаны до крови. Прекрасные васильковые глаза опухли и покраснели, как будто она проплакала всю ночь. Её потухший взгляд, в котором притаился ужас, скользнул по мне и Тайки, потом снова по мне… Я ожидала бури, криков на всю столовую, но… ничего такого не произошло. Она молча села рядом с Сейей, пробормотав “Доброе утро”, и сосредоточилась на своём завтраке. Братья Коу опять-таки сделали вид, что ничего такого не произошло, и продолжили обсуждать расписание репетиций своей группы, как ни в чем не бывало, не обращая на девушку никакого внимания. Глядя на Минако, на её тихую истерику и дрожащие пальцы мой аппетит пропал напрочь. Она сидела, сцепив руки в замок и буравила взглядом свою нетронутую тарелку с овсянкой, а тихие слёзы текли по её щекам.
— Эй, почему ты ничего не ешь? — спросил Тайки, заметив, что я перестала есть.
— Что-то аппетит пропал… — пробурчала я.
— Тогда возьми мой вишнёвый пирог. Тебе нужно восстановить силы, иначе заболеешь…
С этими словами он отодвинул мой поднос и поставил передо мной свой.
— Эй, Минако, будь добра, передай Ами сахарную пудру, — сказал молодой человек, уставившись на девушку немигающим взглядом.
От звука его голоса блондинка вздрогнула, как от удара.
— Тайки не надо… — пролепетала я.
— Тише, девочка, — обратился он ко мне ласково. — Я хочу, чтобы ты хорошо поела, а вишнёвый пирог лучше всего есть с сахарной пудрой…
Я посмотрела на Минако и сердце моё дрогнуло. Она дрожала всем телом, опустив голову.
— Минако, я жду, — спокойно сказал Тайки. — Передай. Сахарную. Пудру. Ами.
Немой плачь, истерика с надрывом…
Что-то рвётся в глубине пополам…
В той глубине, в которой не увидеть…
В той глубине, в которой не потрогать…
В той глубине, в которой душа и вой…
Её рука медленно потянулась к сахарнице, но на полпути остановилась и сжалась в кулак. Быстрый взгляд, блёклая ядовитая улыбка, короткий кивок. Неприязнь, смешанная с отвращением. Девушка одёрнула руку, резко встала из-за стола и бросилась вон из столовой. Я, было, хотела последовать за ней, но Тайки удержал меня.
— Не нужно за ней ходить. Побесится и придёт, — сказал он, пожав плечами.
— Не думаю, что она бесилась! — воскликнула я. — У Минако была самая настоящая истерика. А ты тоже хорош. Зачем было поступать с ней так жестоко?
— Ты плохо знаешь Минако, раз купилась на её спектакль, — усмехнулся Тайки. — Она виртуозно умеет давить на жалость окружающих, используя красные глаза, плачевный вид и прочий арсенал. Это её любимейший приём получать желаемое. Мы с братьями уже давно привыкли к подобным театральным исполнениям.
