Смущение – это социальная эмоция, которая зависит от мыслей, чувств и действий других людей, ощущаем ли мы их напрямую, вспоминаем ли, предвосхищаем или даже просто воображаем. Моя неловкая ситуация, о которой я рассказал в начале главы, была пережита в реальной жизни, и это было ужасно. Но я и сейчас ужасно себя чувствую, когда вспоминаю об этом. И в этом особенность всех неловких воспоминаний. Я постараюсь никогда не возвращаться в то кафе, где меня помнят, потому что я предвосхищаю смущение. Я до сих пор испытываю необъяснимый страх, входя в другие кафе этой сети, воображая, что слух о моем конфузе мог распространиться. Простая оговорка породила глубокие и длительные эмоциональные последствия. Такими же социальными эмоциями становятся чувства вины, ревности, горя и т. п. Они возникают только в связи с другими людьми. Социальное взаимодействие настолько важно для мозга, что в нем сформировались особые эмоции, регулирующие подобные случаи! Хорошо еще, что счастье не относится к их числу, хотя, как мы уже убедились, быть счастливым с другими людьми проще, чем без них.
Таким образом, люди, с которыми мы связаны и взаимодействуем, играют важную роль в нашем осознании самих себя и своей идентичности. Сканирование мозга показывает, что, когда мы думаем о группе, частью которой являемся, или о людях, с которыми мы связаны, активность таких участков, как вентромедиальная префронтальная кора, а также передняя и дорсальная поясная кора, заметно повышается{200}. Но эти же участки демонстрируют повышенную активность, когда мы думаем о своей идентичности{201}. Это показывает, что мы воспринимаем свои группы и сообщества как ее ключевой элемент. Это не должно вас удивлять: мы уже говорили, что нашу идентичность формируют даже дома и имущество. Было бы странно, если бы ту же роль не играли люди, которыми мы себя окружаем.
И этот факт также объясняет, почему позитивное взаимодействие и одобрение воспринимаются нами как награда, а социальное неприятие больно ранит. Мозгу больше всего нужно сделать нас социально привлекательными – вот почему мы так чувствительны к поступкам, поведению и даже настроениям окружающих. Конечно, это сложный и разнообразный процесс, но подобная реакция характерна практически для всех. Мы злимся, когда оказываемся частью разъяренной толпы, а в неопределенных ситуациях полагаем, что другие знают больше нас{202}, и часто следуем за ними, хотя собственный здравый смысл требует иных действий. Средствам массовой информации советуют проявлять особую осторожность при рассказе о самоубийствах, чтобы не вызвать у кого-то аналогичного желания. Надо признать: если все окружающие неожиданно прыгнут со скалы, мы наверняка поступим так же.
Мы хотим нравиться, хотим, чтобы нас одобряли. И ради этого мы готовы на все. Это особенность нашей личности. Это делает нас счастливыми.
Какова цена славы?
Когда вышла моя первая книга, меня пригласили выступить на писательском фестивале в центральной библиотеке Глазго. Это мероприятие пользовалось такой популярностью, что заседания пришлось перенести в главный зал – так много народу хотело на них побывать. Я рассказывал о своей книге, о том, как люди любят социальное взаимодействие и стремятся к одобрению со стороны окружающих. Отвечая на вопросы, я неосторожно произнес: «Возможно, поэтому людям так нравится быть знаменитыми?» Председатель сухо заметил: «Вам виднее, Дин, вы же знамениты».
Правда ли это? Был ли я знаменит? Я не чувствовал этого, не чувствую и сейчас, поскольку бо́льшая часть моего времени проходит за письменным столом. Я пишу, работаю, воспитываю детей. Но тогда я сидел перед сотнями людей, которые хотели увидеть меня и купить написанную мною книгу. И книга эта многим понравилась – иначе я не стал бы писать вторую, которую вы сейчас держите в руках. Не думайте, что я хвастаюсь, но признаюсь: если бы я сказал, что все это мне безразлично, то солгал бы. Одобрение и интерес такого количества людей сделали меня счастливым – и продолжают делать. Но знаменит ли я? Я бы с этим поспорил.
Вернемся к той встрече, с которой я начал. Тогда я задумался: что есть слава, если не одобрение со стороны большого количества людей? Ведь оно действительно делает нас счастливыми – гораздо счастливее, чем обычно бывает средний человек. И тут возникает другой фактор: мы уже говорили, что мозг воспринимает социальное одобрение и финансовую выгоду почти одинаково. Мы часто говорим о «богатых и знаменитых». И если речь идет о работе системы вознаграждения в мозге, то между этими определениями нет особой разницы. Мы не раз слышали истории об известных музыкальных ансамблях, которые зарабатывают на удивление мало, потому что их безжалостно грабят продюсеры, забирая себе всю прибыль. Вам кажется, что никто в здравом уме не согласился бы на такое? А что, если слава сама по себе служит достаточной компенсацией?
Может быть, слава – еще более важная награда, чем богатство? Мы помним, что мозг воспринимает деньги как ценную награду, такую же, как пища или кров, необходимые для выживания. Одобрение же со стороны других людей воздействует на другие уровни сознания, и оно крайне важно для здоровья мозга. Но в предыдущей главе мы узнали, что деньги делают нас счастливыми лишь до определенной степени, а затем ценность их снижается и мы находим удовольствие в других вещах. Если мозг их обрабатывает сходным образом, то, возможно, это относится и к славе? Легкая известность делает вас счастливым (как произошло со мной), а колоссальная уже не приносит радости? Если так, то это многое объясняет в том, как мозг воспринимает социальное одобрение.
Однако, чтобы понять, действительно ли огромная слава делает человека несчастливым, мне, естественно, нужно было поговорить с кем-то чрезвычайно знаменитым. Но у таких людей есть большой недостаток: нельзя просто подойти к ним на улице и попросить об услуге. Их слава означает, что они держатся на расстоянии от таких, как я. Что же делать?
Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что после долгой переписки с известными в индустрии развлечений Уэльса людьми я оказался в уютном баре в Миллениум-Центре Кардиффа за одним столом с Шарлоттой Черч. Шарлотта заказала традиционное
