подумала и выбрала «Взгляд в прошлое», потому что больше всего ее интересовало, какие события предшествовали смерти Ермаковой.
Символы, изображенные на этой карте, были необычны, как и на всех остальных. Лестница, подобная серпантину, уходила далеко ввысь, откуда сурово взирал человеческий глаз, поглощающий в своих таинственных глубинах эту самую лестницу.
Яна смешала остальные карты и пристально посмотрела на выбранную. Она вдруг почувствовала, что магические знаки, к которым она давно привыкла, так и влекут, так и зачаровывают. Гадалка поднесла к карте кисть правой руки, задержав ее на некоторое время в воздухе, на расстоянии около десяти сантиметров от «Взгляда в прошлое». От карты исходило необъяснимое магнитное притяжение, и рука сама собой незаметно вплотную приблизилась к картонке.
Секунду-другую не происходило ничего необычного, и Милославская даже успела испугаться того, что карта не пойдет на контакт – такое бывало. Однако вскоре в кончиках пальцев стало чувствоваться знакомое покалывание, свидетельствующее о том, что «Взгляд в прошлое» все же «ответил согласием».
Постепенно всю кисть, а несколько позже всю руку и всю гадалку окутало приятное тепло. Яна в ясном сознании успела произнести: «Не зря я ее выбрала», а дальше все закружилось, смешалось. Мощный вихрь завертел сознание Милославской в сумасшедшем танце.
Танец этот был гадалке приятен, но он довольно скоро закончился. Ее окружила темнота. «Внутренняя» Яна насторожилась. Вдруг неожиданно послышался какой-то металлический звон. «Ключи?» – мысленно спросила женщина. Однако тут же она заключила, что это несколько иной звук. «Кощей над златом чахнет», – пронеслось у нее в голове, и в следующий миг видение представило ей то, чего она совершенно не ожидала…
Милославская увидела перед собой старинный кувшин, полный золотых монет. Монеты лежали в нем, насыпанные горкой, но почему-то позвякивали. Эта картина еще несколько секунд продержалась в поле зрения гадалки, и все померкло. Яна вернулась к реальности. Она чувствовала себя полностью истощенной и лежала, не открывая глаз. «Ну и ерунда, – первое, что возникло у нее в голове, – чушь, чушь собачья…»
Женщина почти отчаялась, однако тут же поймала себя на мысли, что видения, дарованные ей картами, вообще весьма редко бывали прозрачными по смыслу и порой оборачивались событиями, которых она никак не ожидала и только после соображала, что именно к этому и обращала ее карта. Остановившись на этом, Милославская все еще раз взвесила и пришла к выводу, что картина из видения может быть знаком того, что старуху действительно убили из-за денежного, материального интереса.
– Непременно займусь версией о наследстве, – еле слышно прошептала она и практически мгновенно заснула.
ГЛАВА 6
– О!Да она спит-то как! Почти сидя! – смутно услышала Милославская сквозь сон.
Яна приоткрыла один глаз и увидела в дверях Марину.
– Доброе утро, – почему-то сразу зашептала Федотова, – вернее, добрый день. Обед готов…
– А? – переспросила механически гадалка, хотя и так все слышала.
– Пойдем обедать.
– А-а… – понимающе протянула Яна. – Да не хочется еще чего-то. Я полежу?
– Лежи, – Марина пожала плечами и острожно прикрыла дверь, выйдя в коридор.
Милославская потянулась.
– Итак, – сказала она самой себе, – что мы имеем?
Яна стала прокручивать в голове минувшее видение, потом картину, которую она увидела в доме покойной Ермаковой.
– Нет, лежать некогда, – заключила гадалка и попыталась подняться.
Сон вернул ей потерянные во время гадания силы, но все же когда Яна встала на ноги, голова у нее закружилась. Она закрыла глаза, снова села на постель. Где-то в коридоре послышался Сашин кашель. Милославская не спеша поднялась и неторопливо стала натягивать на себя одежду. Взлохмаченная, она воровски выглянула в коридор и, пока никто ее в таком виде не заметил, проскользнула в ванную, где скоро привела себя в божеский вид.
Джемма поприветствовала спускающуюся по лестнице хозяйку радостным лаем.
– Ну-ну, – успокоила ее гадалка, потрепав по холке.
– Присоединяйся, – сказал Саша, подув на ложку горячего супа, которую он держал перед собой.
На поверхности его тарелки симпатично плавали румяные фрикадельки. Яна втянула ноздрями распространившийся от блюда аромат и, закатив глаза, произнесла:
– Чудо!
– Садись, садись, – поторопила гадалку Марина, опустив половник в высокую фарфоровую супницу, – аппетит во время еды придет.
– Кажется, он уже пришел, – ответила Милославская и присела за стол.
– Мы похозяйничали немного, – виновато произнесла Марина.
Яна взглянула на нее непонимающе.
– Покормили Джемму, – пояснила та. – Она на сумку твою спортивную лает и лает. Мы испугались даже, думаем, что там такое. Но будить тебя не стали, решили, уж извини, проверить. А там сверху пачка ее корма. Вот и…
Собака словно поняла, о чем говорили, и виновато заскулила.
– Вот я тебе! – пригрозила ей Милославская.
– Да ладно! – успокоил Яну Федотов. – Она не хотела, чтоб тебя разбудили, просто. Тем более мы ее не чем-то там кормили, а ее собственным кормом.
Гадалка промолчала и стала, обжигаясь, осторожно хлебать суп.
– Расскажите мне о семье Ермаковых, – сказала она несколько позже, отодвигая от себя пустую тарелку и придвигая кофе, решив, что нет смысла тянуть и надо взяться за дело.
– Ну-у… – многозначительно протянул Саша. – У Евдокии Федоровны два сына. С первым ты уже знакома, – Федотов замолчал, наливая в свою чашку сливки.
«Ага, – заметила про себя гадалка. – Но Витька совершить преступления просто не мог. Ведь смерть матери вызвала у него шок, истерику».
– Есть еще один сын, Леня, – Саша тяжело вздохнул. – Но тот просто подарок!.. – выразительно добавил он, покачивая головой.
«За него мне и надо взяться, раз так» – подумала Милославская.
Федотов хотел сказать еще что-то, но гадалка его перебила.
– Могу я попасть в дом? Мне надо осмотреть его более тщательно, – пояснила она.
– Нет вопросов, – Саша пожал плечами, – сейчас отвезу.
Приятели молчаливо закончили трапезу. Потом Федотов с Милославской, прихватившей и Джемму, пошли к стоянке за машиной, а Марину оставили в доме, так как она неважно себя чувствовала, да и в доме нужно было навести порядок.
Яна с Сашей в ногу шагали по наезженной дороге, и он рассказывал ей про счастливую молодость Евдокии Федоровны, а Милославская тем временем невольно вспоминала неприглядный облик женщины, вынутой из петли, и с грустью думала о смысле человеческой жизни.
– Тут подожди, – сказал Федотов, скрываясь за железными воротами стоянки.
Вскоре он появился перед гадалкой на сверкающем чистотой автомобиле, который по его просьбе тщательно вымыли.
– После езды по багаевским путям вряд ли он останется таким же свеженьким, – пробормотала Яна.
Саша притормозил, и Милославская, потянув за собой собаку, уселась на заднее сиденье. Федотов резко тронулся с места, и машина рванула вперед, оставляя позади себя высокие клубы пыли. Приятелям пришлось наглухо закрыть окна и включить в машине кондиционер: был самый типичный жаркий летний полдень.
Оба они молчали, потому что настроение совсем не располагало к дружеским разговорам. Только когда
