Гадалка предложила гостям устраиваться на подушках, небрежно разбросанных по ковру.
— Кто первый? — обратилась к притихшей троице.
— Вообще-то клиент один — Кристиан, — кашлянув, ответил за всех Этери.
— Ну а ты? — опустившись на колени перед молодым ведьмаком, с улыбкой спросила колдунья.
— Мою судьбу ты уже видела.
— Будущее переменчиво. — Йолика внимательно посмотрела в голубые, почти прозрачные глаза Этери. Не дожидаясь ответа, потребовала: — Руку!
Парень нехотя подчинился, протянул раскрытую ладонь, прекрасно зная, что спорить с вещуньей бесполезно. Ни секунды не колеблясь, та полоснула по коже ножом; темные капли зазмеились по стенкам чаши, сплетаясь в причудливый узор. Женщина поднесла сосуд к пламени оплавленной свечи и замерла, словно изваяние, читая чужую судьбу.
Молодые люди сидели, не шевелясь, боясь потревожить гадалку. Этери сосредоточенно пялился на старую посудину, не без оснований опасаясь нового предсказания. Спустя несколько бесконечно долгих минут Йолика отставила чашу и, зачерпнув из серебряной пиалы щепотку пахучих, измельченных в порошок трав, небрежно сыпанула их на ладонь юноши. Порез начал затягиваться на глазах.
— Мое чутье меня не подвело, будущее действительно изменилось, — наконец, сказала ведунья. — А точнее, скоро изменится.
— Что ты видела? — без особого энтузиазма откликнулся Этери.
В прошлый раз Йолика нагадала ему лишение дара и изгнание из клана. Для полного счастья не хватало предсказать скоропостижную смерть.
— Три волчьих клыка, крепящихся на челюстной кости. Символ нашей прародительницы Эржебет, заглавная буква ее имени.
— А еще символ чертового клана Габора, — лицо Кристиана искривилось в презрительной гримасе.
— В этом случае знак символизирует иное, — безмятежно отозвалась вещунья. — Так начинается имя девушки, с которой ты, Этери, в скором времени повстречаешься. Первые буквы ваших имен одинаковы, у вас одна душа на двоих, — закончила, загадочно улыбнувшись.
— Что ж, я думал, будет хуже, — усмехнулся молодой человек. — Встречу с таинственной незнакомкой я уж как-нибудь переживу.
— Уверен? — с иронией покосился на друга Кристиан. Его б его воля, на этом вечер предсказаний и закончился. — В последнее время ты отбрыкиваешься от любых отношений. Скольким ведьмочкам в клане заморочил голову и обломал надежды.
— Ну все, хватит паясничать, — осадила колдуна Йолика и придвинулась к нему поближе. — Теперь твоя очередь, — объявила, разжимая одеревеневшие пальцы. — Неужели струсил? Не бойся, малыш, сильно больно не будет.
Друзья тихонько захихикали. Кристиан скрипнул зубами от всколыхнувшейся злости и чуть ли не ткнул ладонью гадалке в нос. Кончик лезвия скользнул по коже, в сосуд заструилась кровь.
И снова вещунья впала в транс. Мир вокруг перестал для нее существовать, сейчас имели значение только символы, зарождавшиеся на дне чаши. Проходили минуты, лицо Йолики оставалось бесстрастным. Только глаза, по мере того как она читала чужую судьбу, ширились от охватывающего ее ужаса. Не такого предсказания ожидала от нее Цецилия, не на такое будущее надеялся Крис.
Неожиданно женщина содрогнулась, будто от резкой, пронзившей тело боли. Глиняный сосуд выпал из ослабевших рук и покатился по полу, забрызгав кровью ковер и растрескавшийся от времени паркет.
— Йолика? — У Ясмин сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Пальцы девушки непроизвольно затеребили бусины брелока, связанные серебряными цепочками.
Гадалка печально посмотрела на темноволосого ведьмака:
— Я не смогла прочесть твоего будущего, Керестей. Прости. — После мучительной паузы добавила: — У тебя его нет.
Молодые люди не произносили ни звука, потрясенные ее словами.
Гнетущую тишину развеял требовательный крик Ясмин:
— Объясни! — Девушка кинулась к гадалке. Самоцветы на цепочках, ударившись друг от друга, издали тихий, леденящий душу звук.
Колдунья невольно отпрянула. Вокруг Ясмин заклубилась сила, бусины в ее руке продолжали плести свою дьявольскую мелодию. Наткнувшись на стол, Йолика остановилась и отвела взгляд.
— Дни его сочтены. Вскоре Керестей умрет.
Разум юной ведьмы помутился от ярости. Цветные камни струились у нее меж пальцев, звуки устремлялись к вещунье, врезались в барабанные перепонки, острыми иглами впивались в виски. Йолика схватилась за голову и, сгорбившись, прохрипела:
— Прекрати!
Но Ясмин, потеряв над собой контроль и видя в гадалке прямую угрозу ее счастью, как будто именно Йолике суждено было исполнить предначертанное судьбой, была не в состоянии остановиться. Сейчас ею управлял дар.
Этери пришел в себя первым. Подскочив к девушке, сжал ее запястье, и брелок, тихонько звякнув, упал на паркет. Кожу словно опалило огнем. Ясмин вскрикнула и вырвала руку.
— Дьявол, Этери! Я ведь просила тебя никогда так не делать!
— Научись, наконец, контролировать свой чертов дар.
— Да пошел ты… — бросив на ведьмака злой взгляд, девушка выбежала в коридор.
Крис не пытался ее остановить. Он на удивление спокойно воспринял весть о скорой гибели. Наверное, потому что пока еще до конца не осознал сказанное гадалкой. Молодому человеку казалось, что все происходит не наяву. Не с ним. Как будто кто-то проник в его сознание и, забавляясь, создавал там страшные, нелепые образы.
— Что на нее нашло? — наконец он отмер.
— Очевидно, ей не понравилось пророчество, — тихо сказал Этери.
— Я от него тоже не в восторге, — мрачно усмехнулся Крис и последовал за невестой.
Россия
Эрика
Ночь сомкнулась надо мной неожиданно, будто незримый фонарщик погасил разом все звезды. Я неуверенно шагнула вперед, вглядываясь в пугающую черноту. Ощетинившаяся тьма в такт моему движению зашевелилась. Хищным зверем метнулась следом, готовая наброситься в любую минуту.
Сердце замедлило ритм. Я обернулась и тут же зажмурилась, ослепленная пронзительным светом. В одно мгновение огромный зал полыхнул жарким костром. Языки пламени стелились по полу, взбирались на стены. Под натиском огня трещали карнизы, тяжелая ткань портьер горящими ошметками опадала на плиты, сотрясая тягучий воздух. Густой ядовитый дым разъедал пространство, проникал в легкие, не давал дышать. Звенели и плавились стекла.
Закрыв руками лицо, бросилась прочь. Бежала наугад, отчаянно желая выбраться из этого кромешного ада. Здание рушилось, стены одна за другой, как фигурки домино, падали за моей спиной. Очередной треск, и передо мной, взметнув сизый слой пыли, рухнула балка. Дерево быстро чернело, пожираемое ненасытным пламенем.
Путь к отступлению был отрезан. Огонь подбирался все ближе, сжимая кольцо. Пыталась кричать, но изнутри вырвался лишь приглушенный хрип. Бежать было некуда. Я стояла, не в состоянии пошевелиться, и чувствовала, как вокруг сгущается опасная, неведомая сила, готовая меня раздавить.
От исходящего отовсюду жара немело тело. Словно завороженная наблюдала, как ко мне приближается пламя, как по рукам от ладоней растекается жидкая лава, обжигая и оставляя на коже странный узор…
…Оглушительный звон заставил проснуться. Истошно вопил будильник, подскакивая на прикроватной тумбочке. Нашарив кнопку, я в изнеможении рухнула на постель и с облегчением поняла, что это всего лишь сон.
Сама виновата! Начиталась жуткой бредятины на ночь, вот и пригрезилась чушь.
Глотнув полной грудью свежий утренний воздух, заставила сердце биться ровнее. Перевернулась на бок в надежде успеть просмотреть более приятное сновиденье, но, видно, не судьба. Дверь тихо скрипнула, и в проеме показалась взлохмаченная голова младшего брата, этакого шестилетнего карапуза с подозрительно раздувшимися щеками.
Мысли
