Во взгляде Эчеда промелькнула растерянность, тут же сменившаяся раздражением:
— Не надоело? Сколько раз нужно тебе вдалбливать, чтобы ты, наконец, отвалил: я ее не трону! Какой смысл теперь убивать девчонку, если всего через несколько часов мы и так получим силу?
— Я не о том. Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я, — упрямо возразил чародей. Уже который день Этери не покидало ощущение, что история с Леоной может повториться, только на этот раз бороться придется за Эрику. — Еще раз говорю: держись от нее подальше, Крис.
— Ты сбрендил… — На скулах ведьмака заходили желваки. Керестей изо всех сил старался казаться невозмутимым, но глаза, потемневшие в одночасье, выдали его состояние.
— Я скорее уничтожу тебя, чем позволю встать между нами, — резко отчеканил Батори.
В напряженной тишине было слышно, как за окном вздрагивают деревья под порывами холодного осеннего ветра и в предрассветных сумерках кричит одинокая птица. Первые отголоски еще спящего города робко вплетались в сонную тишь, будто боялись ее вспугнуть.
— Да пошёл ты, — не сумев совладать с собой, прошипел Эчед и, не удостоив друга даже взглядом, вышел из номера.
* * *
— Как она?
Ведающий поднял на друга усталый взгляд:
— Плохо. И с каждым часом становится хуже.
В комнате было темно. Лишь тусклый свет торшера отбрасывал скупые блики, которые, смешиваясь с сумраком угасающего дня, создавали на стенах причудливые тени. От малейшего колебания воздуха те меняли свои очертания, заставляя сердце Эрики сжиматься от страха. Девушка сидела на кровати, обхватив колени руками, и раскачивалась в такт только ей слышимым словам, что непрестанно звучали в ее сознании. По щекам катились слезы. В приглушенном свете узкое личико казалось бледным, словно венецианская маска, а в голубых глазах, как в кривом зеркале, отражались искаженные образы, созданные стараниями Маргитты.
Заметив Этери, девушка еще сильнее вжалась в спинку кровати и жалобно взмолилась:
— Пожалуйста, отпустите меня. Я хочу уйти!
— Ты должна найти в себе силы сопротивляться, — вкрадчиво прошептал Этери. — Не поддавайся ее чарам. Маргитта будет мучить тебя до тех пор, пока ты ей это позволяешь.
— Не могу! — прорыдала Эрика, до крови кусая губы. — Она не отпускает.
Даниэль потер покрасневшие от усталости глаза и, в последний раз с состраданием взглянув на несчастную, поднялся:
— Я — спать. Если будет нужно, зови.
Какое-то время тишину комнаты нарушали лишь тихие всхлипы. Этери не осмеливался подойти ближе, боясь напугать девушку еще больше. Не знал, какие видения сейчас терзают отравленный чарами разум. Было невыносимо видеть ее страдания и быть не в силах помочь. Молодой человек с радостью поменялся бы с Эрикой местами, без колебаний забрав себе ее боль.
Минуты молчания постепенно складывались в часы, а те грозились перейти в вечность.
— Этери… — послышался слабый шепот.
Обрадовавшись временной передышке — к счастью, проклятая ведьма не могла постоянно контролировать чужое сознание, — юноша поспешил к любимой. Та приникла к его груди и, кажется, начала успокаиваться.
Касаясь ее шелковистых волос и вслушиваясь в тихое дыхание, молодой человек вдруг осознал, насколько Эрика ему дорога. Ни разу за все это время он не усомнился, что именно о ней говорилось в предсказании Йолики. Они действительно были связаны незримыми нитями тонкого кружева. Кружева, что так усердно сплетала судьба долгие годы до их первой встречи.
Этери заглянул в наполненные слезами голубые глаза и почувствовал такую безграничную нежность, что слова признания полились сами собой:
— Наверное, не время об этом сейчас говорить, и я даже не знаю, как заставить тебя мне поверить. Скажу лишь, что ты перевернула всю мою жизнь. С той самой минуты, когда впервые увидел тебя в Словакии, ни о ком другом не могу больше думать. Словно какое-то наваждение, ты преследуешь меня повсюду. Я готов продать душу дьяволу, только бы остаться с тобой.
Этери потянулся к любимой. Надеялся найти отклик в ее глазах, но они снова затуманились страхом.
Отвернувшись, девушка зло выкрикнула:
— Убирайся! Мне уже осточертели твои лживые признания! Думаешь, не знаю, что вы все только и ждете, как бы поскорее заманить меня в ловушку и лишить дара? Но мои настоящие друзья и защитники вам этого не позволят!
Ведьмак зажмурился, стараясь подавить горькую усмешку. Маргитта могла быть довольна. Она достигла даже большего, чем предполагала: не только подчинила рассудок Эрики своей воле, но и воздвигла непреступную стену между двумя любящими сердцами.
* * *
Крадучись, Кристиан пересек комнату, склонился над другом и, пощелкав пальцами возле его лица, с иронией произнес:
— Спишь на посту, солдат? Стыд тебе и позор. Пока ты тут дрыхнешь, наша драгоценная сто раз могла смыться. Тебе повезло, что девчонка не проснулась.
Этери открыл глаза. Часто заморгал, тщетно пытаясь подавить зевок и понять, чего от него хотят. Выпрямившись в кресле, с тревогой посмотрел на Эрику. Девушка крепко спала, свернувшись клубочком и положив ладони под голову. Ее сон казался таким безмятежным, что на какое-то мгновение ведьмаку подумалось, что Маргитта наконец ее отпустила. Но прерывистое дыхание и слезы на щеках свидетельствовали об обратном, бедняжка по-прежнему находилась в плену кошмаров.
Подойдя к окну, Керестей отодвинул тяжелую портьеру. Солнечный свет разлился по комнате, чуть оживив бледное, изможденное лицо девушки. Не желая ее тревожить, ведьмак задернул штору, и помещение снова погрузилось в полумрак.
— Уже полдень, иди спать, — повернулся он к другу. — Я пока с ней побуду.
Этери потер глаза и, стараясь казаться как можно бодрее, с хрипотцой в голосе произнес:
— Ничего, я выдержу. Тем более, ты тоже устал.
— Все это, конечно, очень трогательно и по-мужски, — уколол приятеля Эчед, — но лишено смысла. В таком состоянии толку от тебя немного. Неизвестно, где сейчас Маргитта и каков будет ее следующий шаг. Она не дура, и уже должна была догадаться, куда мы отправились. Если ведьма надумает прервать ритуал… — Кристиану не было нужды договаривать, Этери и так все прекрасно понял.
Не найдя, что возразить, ведьмак послушно поднялся. Он действительно был вымотан. В последние дни практически не отходил от Эрики, сидел возле нее часами, не смыкая глаз, и как никогда нуждался в отдыхе. Уверившись, что появление Криса не потревожило ее покой, ведьмак отправился к себе.
У самого порога его окликнул Эчед и с напускным равнодушием произнес:
— Мой тебе совет, вернешься в Будапешт, обратись к душеведу. Кажется, у тебя развилась паранойя. Эрика мне безразлична. Всегда была.
В ответ Этери лишь грустно усмехнулся. Он давно знал Кристиана и научился понимать, когда тот был искренен, а когда врал.
В этот раз Эчед обманывал не только друга, но и самого себя.
* * *
От множества свечей, расставленный на полу, исходил
