– Сразилась с сестрами, – все-таки «лишил» меня платья Герхильд.
При этом не забывал ощипывать аппетитное крылышко неведомой птицы, наверняка на его месте представляя свою седьмую невесту, и неторопливо отправлял в рот перышки мяса, явно наслаждаясь трапезой и раздеванием меня с помощью взгляда.
Так как столовых приборов нам не дали, я тоже что-то щипала пальцами, а потом глотала, почти не жуя, даже не чувствуя вкуса мяса, и, следуя примеру тальдена, цедила из кубка сладкий, подозреваю, алкогольный напиток.
По крайней мере после пары глотков голова закружилась. А может, это я хмелела от близости его великолепия. И зачарованная булавка совершенно не помогала оставаться трезвой.
– По легенде, Аурель выступила против обеих своих сестер, Мельвезейн и Леуэллы, встав на сторону людей. Средняя сестра – снежный дух – навсегда покинула Адальфиву, а у старшей богиня в поединке вырвала сердце. Но и сама погибла в той битве.
– Именно Аурель надоумила старейшин принести себя в жертву, чтобы дать жизнь первым драконам, – подхватила я, втайне радуясь реакции его нельдистости.
Плохо сдерживаемое желание, читавшееся в глазах мага, – поделиться со мной своей семейной силой прямо здесь и сейчас – сменилось интересом иного рода: наследник с искренним удовольствием слушал мой рассказ, хоть наверняка был знаком с той давней историей.
– Аурель предрешила исход войны с Древними, подняв против кровожадных богов тех немногих духов, что не желали людям зла. Без ее помощи молодые драконы, только-только начавшие познавать азы своих способностей, вряд ли справились бы с полчищами Перевоплощенных и их безумными родителями.
Я замолчала, чтобы перевести дыхание, а Скальде, отломив от еще теплой лепешки небольшой кусочек, поинтересовался:
– Увлекаетесь историей, эсселин Сольвер?
– Немного, – кивнула в ответ. После чего с самым умным видом извлекла из ячеек памяти очередную папочку с не менее интересной информацией. – Сердце Мельвезейн не смогли уничтожить. Поэтому оно было надежно спрятано. Настолько надежно, что теперешние поколения магов даже смутно не представляют, где оно может быть. Но наверное, это и к лучшему.
– Почему же?
– В прошлом люди верили, что, вернув себе сердце, Темная Королева снова воцарится в Адальфиве и призовет сюда своих приспешников – тагров и других демонов. Нечисть, в смысле. А так как Претемная Праматерь умерла, одним тальденам с этой стервой… эм-м… нехорошей женщиной справиться будет сложно. Или вообще невозможно. Вот, собственно, и все, что мне известно о Древних.
Сделав очередной глоток – от того, что говорила быстро, в горле немного першило, – я благоразумно отставила кубок. Думаю, на сегодня спиртного достаточно. Вон как язык развязался. Еще, не дай Ясноликая, сболтну то, чего болтать не следует.
– А вы не так просты, как кажетесь, эсселин Сольвер, – вглядывался в мое лицо и явно досадуя, что оно для него – нераскрытая книга, произнес Герхильд. – О Шарлаховом сердце в наши дни мало кому известно. Магам, ученым мужам. Но не восемнадцатилетним девушкам, все мысли которых должны быть только об удачном замужестве.
В ответ на столь возмутительное заявление я, не сдержавшись, фыркнула. Не то издевается, не то говорит серьезно. Если второе, то я в нем буду очень сильно разочарована.
– О Шарлаховом сердце я случайно вычитала в одном из манускриптов в вашей библиотеке.
– Вот, значит, чем занимается моя седьмая невеста, пока ее соперницы планируют со мной свидания, – подначил меня его наглость, гипнотизируя своим коронным взглядом. – Читает.
Я вспыхнула. Опять он за старое! В смысле, за «раздевание».
– Как оказалось, у вас планировать свидания получается лучше, – выдернула из темной грозди самую крупную виноградину.
– Можно? – Герхильд подался ко мне с явным намерением лишить меня вкусной, сочной ягоды.
С детства приученная делиться, послушно протянула к тальдену руку. Прикосновение пальцев к губам вышло обжигающим. Сердце в груди не стучало, а отплясывало канкан, и мурашки на коже тоже что-то вытанцовывали, тугим, жарким комом концентрируясь внизу живота.
Почему-то захотелось оказаться на месте той ягоды.
– Сладкая, – довольно улыбнувшись, вынес свой вердикт Скальде.
И кажется, говорил он не о винограде.
Глава 18
На протяжении всего обеда меня не покидало ощущение, что я для его гурманства – деликатес, который ему не терпелось попробовать. Останавливали Герхильда только здравый смысл и тот факт, что в ресторане куча народу.
А вот если бы этой кучи здесь не было…
К счастью, нервотрепательный этап свидания закончился: настало время экскурсии по Жемчужному городу. Не знаю, как Скальде, а мне прогулка однозначно пошла на пользу. Помогла расслабиться, и атмосферу немного разрядила. Воздух вокруг нас больше не искрился, и меня не тянуло к тальдену магнитом.
Теперь я тянулась руками и липла взглядами к замысловатым орнаментам из цветного камня, выложенным на фасадах светлых, будто выгоревших под палящим солнцем, домов. Вдыхала пьянящие ароматы диковинных растений, оплетавших деревянные, с ажурными куполами беседки. В одной из них мы немного посидели, пока я лакомилась розовыми шариками, купленными у смуглой девушки, с ловкостью фокусника извлекавшей сладости из своей плетеной корзинки. На вкус шарики, называемые здесь гри-ри, очень напоминали ягодный рахат-лукум. Устроившись в тени беседки, я ублажала свой-чужой организм убойной дозой глюкозы (увидь меня сейчас Фьярра, стопудово шлепнулась бы в обморок из-за такого легкомысленного обращения с ее фигурой) и любовалась платком из тончайшего кремового шелка, щедро презентованным мне его льдистостью. Чтобы я не мучилась от жары в накидке.
Наверное, настала пора переименовать Герхильда в его огненность. Это раньше я замерзала под тальденовыми взглядами, как разлитое по формочкам желе в холодильнике. А теперь в присутствии Скальде у меня неизменно поднималась температура и начиналась самая настоящая горячка.
Любовная – не иначе.
После небольшого перерыва мы продолжили знакомиться с красотами южной столицы. От разноцветья, в котором утопал волшебный город, рябило в глазах. Но я радовалась и жаре, и непривычно ярким краскам природы. Всему тому, чего так недоставало Хрустальному городу.
Узкая улочка, лентой стелившаяся вверх по склону, привела нас на площадь, усеянную, как лесная поляна лютиками, яркими навесами. Под ними спасались от солнца торговцы и толпившиеся возле прилавков покупатели. Ну и просто любопытствующие вроде меня с Герхильдом.
Впрочем, тальден не любопытствовал, а просто мужественно терпел прогулку с невестой-шопоголиком по восточному рынку. Один из навесов особенно привлек мое внимание. Под ним укрылся бойкий старичок в подпоясанной хламиде, громко нахваливавший сотканные его дочерьми «лучшие во всем Рассветном королевстве» ковры-самолеты. Ассортимент впечатлял. Были здесь и совсем маленькие коврики, на которых только таким птичкам-невеличкам, как Фьярра, хватало места. И совершенно огромные, отпугивавшие ценниками, вдоль и поперек изрисованными ноликами. Такие летательные аппараты, в денежном эквиваленте – аналоги земных «Ламборгини» и «Роллс-Ройсов», могли себе позволить только самые зажиточные горожане.
– Я одним глазком гляну,
