Уж две седмицы прошло с тех пор, как она выбралась из логова Жировита, а покой в ее душу так и не пришел. Она снова была одна. Видать, это какое-то проклятье ее рода – приносить беды близким. Все, кто был ей дорог, умирали. Уж лучше навсегда остаться одной и никого больше не подпускать к себе. Для их же блага. Жить в одиночестве, как бабка Перуника, которую она никогда не видела, но чью избу по стечению обстоятельств заняла. Может быть, ей и правда нужно было стать преемницей Зугархи и не портить жизнь людям? Может, такова воля богов?
Найдана снова и снова прокручивала в памяти все, что произошло в логове колдуна. Как она допустила, что Радомир и Забава погибли под обвалом? Но могла ли она это предотвратить? Допустим, Найдана выставила бы защиту, но разве удалось бы ей сдержать рухнувшую гору? А даже если бы и удалось, то как потом они выбрались бы из завала? Сидели бы в пещере без входов и выходов, похороненные под толстым слоем каменных обломков. А потом… Потом смогли бы переместиться с помощью магии, так, как она перенеслась с дитем Беляны. Только у Радомира не вышло бы, слишком уж много сил он потерял. А если бы они стали ждать, когда силы к нему вернутся, к тому времени иссякли бы силы Найданы. Впрочем, теперь-то к чему эти рассуждения? Теперь уж ничего не изменить…
Найдана встала и подкинула в огонь небольшое полешко. Огонь тут же принял его в свои объятья. На поверхности дерева мгновенно выступила и с шипением закипела смола. Найдана задумчиво смотрела, как полыхает огонь, как пузырится смола. А гибель Пересвета… Могла ли она спасти его? Все произошло в считанные мгновения, но в воспоминаниях растягивалось в невероятно долгую вечность, и Найдана думала: вот здесь можно было выставить руку, а вот в этот момент прошептать заклинание. Она бы успела! Но нет… не успела бы… А если бы не споткнулась?.. Но споткнулась же.
Найдана вздохнула, сдвинула котел с кипящей водой на край печи и подошла к своей постели. После болезни она еще была слаба, хотелось прилечь и забыться крепким сном. На том месте, где раньше спала Забава, лежала соломенная кукла, завернутая в льняной лоскуток. Найдана погладила ее, словно та живая. Бедная малышка была виновата лишь в том, что не вовремя оказалась рядом с Найданой. Горло сдавило, и слезы покатились из глаз, а Найдана даже не пыталась их сдерживать. Она слишком долго крепилась в избе Беляны, а здесь никто не увидит ее слез, здесь не нужно ни от кого прятаться.
Вдруг дверь скрипнула, и сразу потянуло холодом.
– Что ты хотела, Беляна? Я же сказала, что буду жить одна, – не поворачивая головы, сдерживая дрожь в голосе, сказала Найдана и торопливо вытерла слезы.
Тишина. Только шорох возле входа.
Найдана быстро повернулась. У порога кто-то стоял, но это была не Беляна. Этот человек был гораздо выше. Найдана прищурилась и торопливо села.
– Кто там? – напряженно спросила она, встав с постели и приглядываясь к вошедшему. Но огонь в печи уже не так ярко освещал избу, а лучину Найдана и не зажигала, поэтому толком ничего не разглядела.
– Что ж одна-то? И нас не примешь? А если нам некуда больше податься? – услышала она насмешливый голос. Знакомый голос! Сразу вспомнилось, как она разговаривала с этим человеком, не видя его.
Дыхание перехватило, словно Найдана вовсе забыла, как дышать, ноги подкосились, и она неловко схватилась за край стола, чтоб не упасть. Неужто это морок? Это не может быть правдой. Но если боги наслали на нее такой морок, то они слишком жестоки.
– Кто ты? – голос ее дрожал и срывался.
Гость сделал шаг и вышел на свет. Все поплыло перед глазами Найданы, коленки подогнулись, и она упала бы, если бы Радомир не поддержал ее.
– Ты жив? – Найдана жадно вглядывалась в знакомые черты, но слезы мешали ей хорошенько рассмотреть гостя. Она даже провела дрожащей рукой по его щеке, чтоб убедиться, что он настоящий.
Да, это был не морок, Радомир из плоти и крови стоял перед ней. Одной рукой он придерживал девушку, а второй прижимал что-то за пазухой. Кожух на нем топорщился этаким пузырем, и Радомир бережно, но крепко удерживал его. Вот пузырь зашевелился, ворот кожуха отогнулся, и оттуда, тараща глазенки, показалась голова Забавы. Закутанная в тряпки, повязанная ремками, она доверчиво прижималась к Радомиру, чувствуя, что так теплее и безопаснее. Значит, он спас малышку. У них получилось выбраться. Он даже закутал Забаву, как смог, чтоб она не замерзла, и наверняка по пути добывал еду, ведь их путь был куда дольше, чем путь Найданы. Две седмицы?
Найдана крепко обхватила их обоих и прижалась к ним.
– Почему ты плачешь? – спросила Забава, прикоснувшись теплым пальчиком к ее щеке.
– От радости, – всхлипнула Найдана.
Она не думала, что когда-нибудь будет плакать от радости.
На краю печи стоял котелок с кашей, на столе кувшин с молоком, принесенный Беляной, миска с толченой брусникой, щедро сдобренной медом. А завтра они с Забавой будут печь хлеб и пироги, ведь в избе, где мир и покой, должно пахнуть хлебом и пирогами.
Забава спала на своем, уже привычном, месте. Она точно так же, как Найдана, потеряла всю свою родню. Но детская память имеет свойство хранить и беречь хорошие воспоминания. Пусть она помнит о своих близких только хорошее, и Найдана будет рассказывать ей о них. Найдана с улыбкой убрала с лица девочки светлые завитушки, такие же, как у Пересвета, какие были у Лады, и заботливо подоткнула одеяло.
Радомир
