– Давай, давай, – поторопила ее Милославская.
Яна села на краю кровати. Перед ней замелькали мушки. Она встряхнула головой и резко поднялась, тут же пошатнувшись от помутнения в глазах.
Она прекрасно выспалась, бросившись на кровать сразу после приезда домой, и теперь, казалось бы, ей следовало быть бодрой и полной энергии. Однако чрезмерное расслабление на этот раз лишило Яну дееспособности, а не наполнило ее силами, а потому вот так сразу гадалка не смогла проявить стойкости оловянного солдатика.
Ширкая тапками, она поплелась к двери. Приоткрыв ее, выпустила на улицу истомившуюся Джемму. Недовольно посмотрела на свое отражение в зеркале и, хотя с грустной ноткой, но оптимистично, заключила:
– Чашка кофе, и я буду в норме.
В действительности первым делом гадалка взялась за сигарету, впившись в нее губами, словно утомленный жаждою путник. Уставившсь в окно и поначалу совершенно ни о чем не думая, Милославская бесцельно наблюдала за облачками дыма, окутывающими ее.
Потом совершенно механически она взяла в руки джезву и принялась за приготовление кофе. Безусловно, Яна знала о существовании разного рода кофеварок и кофе-машин, но напиток, приготовленный посредством их, на взгляд гадалки, не шел ни в какое сравнение с тем, что получался у нее благодаря «старой серебряной железяке».
Терпкий, без сахара, кофе сразу ее взбодрил.
– Можно жить и работать! – многозначительно заключила она, ополаскивая чашку и направилась в душ, подумав, что это будет последний штрих к ее восстанавливающемуся после сна портрету.
Обрызгавшись после купания с головы до ног энергоспреем, Яна облегченно и жизнерадостно вздохнула.
– Теперь стоит подумать о том, что делать дальше, – с серьезностью подытожила она.
В этот момент во дворе раздался громкий собачий лай.
– Что там еще? – пробормотала Милославская и подошла к окну, зная, что такое поведение собаки обычно извещает о прибытии гостя.
У ворот медленно разворачивалась сияющая блеском иномарка.
– Людмила, – серьезно произнесла гадалка и торопливо пошла к двери.
Не успела гостья лязгнуть щеколдой, как Милославская приветливо отозвалась:
– Иду-иду.
Джемма не стала заливаться лаем, видя, как настроена ее хозяйка. Но, будучи животным бдительным и предусмотрительным, она опередила Яну и, энергично отбивая хвостом, остановилась у калитки.
– Здравствуйте, – произнесла Люда, немного виновато глядя на Милославскую.
– Добрый день, – ответила та. – Проходите.
Людмила поправила черный гипюровый платок, косынкой повязанный у нее на голове, и несмело вошла во двор.
Траурный вид клиентки и Милославскую заставил сменить выражение лица.
– Мы ехали в этом направлении, и я решила заскочить, спросить, нет ли чего нового у вас для меня, – объяснялась Люда, следуя за хозяйкой дома.
– Заходите, – Яна указала Людмиле на дверь, – в доме поговорим.
Та молчаливо кивнула и быстро поднялась по ступенькам крыльца.
Милославская отстранила трущуюся о ноги Джемму, и та, радуясь, что ее прогулка может еще продолжаться, огромным прыжком рванула назад, в сторону ворот.
– Я сейчас только с постели, – начала гадалка, усадив гостью напротив себя в кресло. – Отдыхала после гадания. Знаете, один сеанс выжимает из меня все соки…
– Конечно, разумеется, – согласилась с ней Люда, но в глазах ее откровенно стоял немой вопрос: есть ли результат.
– Но, – продолжила Яна, – начну с того, что привело меня к нему.
И Милославская поведала клиентке историю своего похождения в казино от самого начала.
– Вы смелая женщина, – с удивлением заключила Людмила. – Идти туда, пытаться что-то разузнать…
– К этому обязывает меня моя работа, – вздохнув, ответила гадалка, – и ничего героического тут нет, тем более, что этот ход оказался ложным. Впрочем, думаю, отчаиваться нам не стоит. Я не потратила на него много времени и сегодня же планирую начать расследование по другому пути, – Яне хотелось подбодрить клиентку.
– Правда? – поначалу поникнув, оживилась гостья.
– Правда.
– Ну так… я, наверное, вас… задерживаю?
– Нет, что вы.
– Нет, нет, я пойду, – заторопилась Люда. – Ничто не должно вас отвлекать. Преступники должны быть найдены и наказаны как можно быстрее! – в голосе этой хрупкой на вид женщины вдруг появился металлический оттенок.
Людмила встала.
– Проводите меня, – сказала она.
– Как скажете, – ответила Милославская, поправляя упавшую на лицо прядь волос. – А то, может, кофе выпьете?
– Нет-нет, работайте, пожалуйста, – Люда посмотрела с мольбой и благодарностью.
– Ну что ж, – Яна тоже встала, – идемте.
Она проводила гостью до калитки.
– Заранее благодарна, – тихо сказала та и, немного постояв, пошла к машине.
– Джемма, – позвала гадалка, – идем домой. Слышала – ничто не должно меня отвлекать? А то сейчас сяду думать, а ты тут как тут – когтями дверь царапать. Идем, идем, хватит уже пыль во дворе поднимать! К вечеру, может, на пустырь сходим, там уж вволю разгуляешься…
Собака невесело, но все же пошла за хозяйкой. Верхом насыпав в ее миску сухого корма, Яна удалилась в свой кабинет и, уединившись там, закрыла дверь.
Однако, видно, не суждено ей было так скоро по-новому взяться за дело. У двора снова раздался гул мотора, снова сердито залаяла Джемма, снова пришлось вставать и идти к окну.
– Кого еще принесло? – сердито бормотала при этом Милославская.
Увидев давным-давно знакомую ей «шестерку», она с одновременным расстройством и радостью протянула:
– Три Семе-о-орки…
Было досадно, что начало расследования в новом направлении в связи с неожиданным визитом Семена Семеныча откладывается еще на некоторое время – разговор с приятелем редкий раз оказывался коротким.
После посещения Людмилы Милославская, хотя она и не показывала виду и не хотела себе в этом признаваться, стала испытывать неприятное чувство вины перед клиенткой, и теперь ей как можно скорее хотелось предпринять что-то, чтобы от этого чувства избавиться. Семен Семеныч, видимо, о таких нюансах думать не хотел, а потому и явился к подруге во вроде бы неподходящий момент.
В то же время Яна ему обрадовалась, так как ее терзало непреодолимое желание излить кому-то понимающему душу и поделиться недавно пережитыми впечатлениями. А Три Семерки – чем не жилетка, в которую можно лить слезы и… не только? Кроме того, явление Руденко подавало надежду на получение радостных или по меньшей мере свежих и весьма полезных новостей.
Яна с полуулыбкой на лице дала вышедшему из машины Семену Семенычу знак, означающий – сейчас выйду, жди – и засеменила к выходу. По дороге до двери она пыталась понять, признаком чего может являться его взволнованное лицо и нахлобученная как-то набок фуражка – радости или же, напротив, отчаянья.
Руденко, приняв к сведению поданный ему Яной знак, присел на край капота и закурил. Он задумчиво и хмуро глядел вдаль, когда Милославская открыла калитку.
