— Детка, потому что я влюблён в тебя, — прокомментировал он, не переставая улыбаться и демонстрируя эти проклятые идеальные зубы – следствие ношения брекетов на протяжении всего детства.
— У тебя странное проявление любви.
— Лучшее проявление любви, детка, — прошептал он, приблизившись. — Я не могу без тебя жить.
— Этот вид любви включает в себя попытку изнасиловать?
— Да брось, тебе же понравилось, Пенелопа, — его губы замерли у самого уха, и кишечник Пенни сжался подобно удаву вокруг умирающей ящерицы. — Дорогуша, ты шлюха с лицом ангела.
— Может быть, но, тем не менее, меня от тебя тошнит, — смело ответила ему.
«Давай, давай, сукин сын, ударь меня, сделай мне что-нибудь, тогда сразу же заявлю на тебя в полицию и покончим с этим преследованием, выматывающим мой разум и жизнь».
Грант уставился на неё, оскалив зубы.
— Наступит момент, детка. Пока что предоставлю тебе наслаждаться ожиданием. Всегда чувствуй на шее моё дыхание.
— Но за что? Почему ты не оставишь меня в покое? — спросила его, несмотря на то что знала ответ. С девушками, равными ему по положению в обществе, он не вёл себя подобным образом. С ними придерживался образа хорошего парня, молодого адвоката и официального спутника своей матери на благотворительных обедах. Но с теми, кого считал стоящими ниже по общественному положению, показывал свою извращённую сторону. Сначала он их выбирал, обманывал парочкой свиданий, милыми и галантными, и затем демонстрировал себя настоящего. Грубый секс. Грязный секс. Секс без согласия. Нецензурные слова, оскорбления, словесные унижения. Даже его поцелуи были обещанием террора.
— Потому что такое ничтожество как ты, не может позволить себе отказать мне.
В это момент мисс Милиган выглянула из центрального коридора.
— Пенни, всё в порядке? — спросила она её, — генерал ждёт свою книгу.
Грант натянул лучшую из своих лживых улыбок.
— Естественно, не буду больше красть у тебя время. Ухожу, увидимся ещё, любовь моя.
Он удалился как настоящий джентльмен, не испытывающий никакой вины. Пенни передала книгу библиотекарю, а потом поняла, что всё это время она задерживала дыхание. Сделала, сипло задыхаясь, глубокий выдох. Состояние было схоже с чистой агонией. Она посмотрела на свои руки и увидела, как сильно они дрожали. Если Грант намеревался уничтожить её психологически, прежде чем физически, то он преуспел.
✽✽✽Проклятые пятьсот с небольшим метров. На этом коротком расстоянии от «Well Purple» до дома могло случиться что угодно. Каждую ночь она будто теряла год жизни. После предупреждения Гранта сегодня днём, Пенни была натянута, подобно струне на луке, готовом выпустить стрелу в полёт. Дождь прекратился, но уличные фонари с трудом освещали улицу. Она прикрыла ноги, насколько позволяло пальто, уверенная, что очень скоро сойдёт с ума, если не сможет разрешить эту проблему.
Внезапно она услышала шаги, словно кто-то прятался в переулке справа от неё. Не успев спросить «кто, что, как», она почувствовала прикосновение к своей руке, и от испуга закричала во всё горло.
Но очередной раз это оказался не Грант. Это был парень, её новый сосед по дому. Тот, что отправлял на носилки её гормоны.
— Девочка, успокойся, — стал убеждать её с невыносимо спокойным тоном. — Я ничего тебе не сделаю.
Пенни притормозила, приложив руки к грудной клетке в попытке остановить сердце, прыгающее в хаотичном карамболе. Она побледнела, как старая, проложенная нафталином простынь. Пока Пенни пыталась восстановить дыхание, Маркус прикурил сигарету. Наблюдала, как он сделал затяжку, проследил за выпущенным сигаретным дымом, а затем посмотрел на неё.
— Что тебе надо? — спросила его с воинственным видом.
— Ничего. Я видел, как ты подходишь и подождал тебя.
— Ты меня ждал? Зачем?
— Потому что ты похожа на зайца, преследуемого собаками.
Пенни сглотнула, оглядываясь назад, как будто на самом деле стая волков следовала за ней по пятам. Затем посмотрела на него, и нервное возбуждение, спровоцированное паникой, которую она испытывала до этого по другим причинам, превратилось в трепет. Испытывая осознание, почти физическое и подозрительное, как то, что вы чувствуете рядом со зверем, не зная приручен он или нет. Маркус был одет во всё черное, как и накануне ночью.
На мгновение она остановилась, между тем как парень продолжил свой путь. Через несколько метров он обернулся и озадаченно посмотрел на неё.
— Или хочешь продолжать в одиночестве, ведь не умолять же тебя, верно? Я устал, и спешу. Но не привыкай к сопровождению. Совершенно случайно, вчера и сегодня, я возвращаюсь так рано, обычно задерживаюсь дольше.
— Но кого это волнует…
— Короче, могу ускориться и свалить?
— Можешь уходить!
Он поморщился и покачал головой, будто услышал огромную глупость и не знает, следует ли язвительно её опровергнуть, или посмеяться над ней.
— Поторапливайся, уже почти рассвет, — сказал Маркус, ожидая её. Пенни с тайным облегчением вздохнула. Не было никакого смысла в том, чтобы чувствовать себя в безопасности рядом с человеком, имеющим татуированные руки, кто производил впечатление подлого убийцы, но это было именно то ощущение, что она испытывала.
— Где ты работаешь? — спросила его, просто чтобы поддержать беседу.
Он ответил. Это была дискотека всего в нескольких кварталах от дома. Однажды она ходила туда с Грантом, когда всё ещё думала, что он парень её мечты.
— Странно, что я тебя никогда не видела... — задумчиво пробормотала она.
— Потому что я парень, который привлекает внимание, ты это имеешь в виду? — сказал он, на несколько секунд задерживая в легких дым.
— Ну, на самом деле...
— Я работаю там недавно, — объяснил Маркус, выдохнув. — Я вышибала.
Пенни сказала ему, хотя он ни о чём и не спрашивал:
— Я работаю в «Well Purple», баре с рестораном в конце квартала.
— Теперь понятна эта униформа, — прокомментировал Маркус, указывая на её мини-юбку, плохо скрываемую под пальто. — Вы предоставляете также и дополнительные услуги?
Она уничижительно посмотрела на него.
— Просто потому, что кто-то работает официанткой в баре сомнительного вкуса и вынуждена одеваться, как нимфетка — не значит, что она шлюха.
— Никогда не думал что-то подобное. Я просто пытался понять, как получилось, что та, кто выглядит как шестнадцатилетний подросток, едва покинувший обитель монахинь, отправляется на ночные прогулки в прикиде, как будто собирается заниматься на улице проституцией. Но это, очевидно, твоё дело.
— Очевидно.
— Только не позволяй изнасиловать тебя, когда я рядом, иначе придётся вмешаться, а мне проблемы не нужны.
— Если это должно будет случиться, разрешаю тебе не вмешиваться.
— У меня много недостатков, но трусом я никогда не был.
Не будучи в состоянии контролировать себя,
