Я быстро оделась и села перед зеркалом. Первым делом я взглянула на номер 13, который вытатуировала на лбу. Много лет назад, задолго до рождения отца, бойцы Арены 13 наносили такие татуировки как символ гордости, знак того, что они должны продемонстрировать миру. На пряжке отцовского пояса красовался такой знак, но ему никогда и не снилось, что я сделаю такой же на своем лице. Он был в таком шоке, когда впервые увидел мой лоб!
Я пристально посмотрела на девушку в зеркале и задала обычный вопрос:
– Девушка в зеркале на стене,
Кто всех быстрее, поведай мне?
Я наблюдала, как ее губы зашевелились, когда мы ответили вместе:
– Квин!
Это была часть более длинного ритуала, через который я проходила перед битвой, чтобы успокоить нервы и укрепить веру в себя.
Потом я спустилась к завтраку.
Ада уже была внизу; она подошла ко мне и обняла.
– С днем рождения, Квин! – Она с улыбкой протянула мне сверток. – Открой его позже, и, если тебе не понравится, не бойся мне об этом сказать. Мы сможем вместе вернуться в магазин и обменять подарок на что-нибудь другое.
Я ответила улыбкой на улыбку:
– Спасибо, Ада. Я уверена, что он окажется идеальным.
Я внимательно посмотрела на нее. В последнее время Ада казалась гораздо счастливее, но я знала, что она все еще скучает по своему мужу Талу, которого убил на арене Хоб. Она до сих пор выглядела не старше своих тридцати с небольшим лет. Я слышала истории о других дважды рожденных, которых покупали у Торговца – их души были заключены в фальшивую плоть. По меньшей мере один из таких людей быстро состарился и умер, не прошло и года, но Ада пока казалась совершенно здоровой и все еще молодой.
Тут вошли отец и сестра. Оба они принесли подарки, с виду очень маленькие, и я гадала – что же такое в свертках.
На отце начал сказываться возраст, и это меня огорчало. Я хотела, чтобы он оставался в расцвете сил, но понимала, что однажды он станет стариком. Морщины на его лице сделались глубже, но хуже всего была печаль в его глазах. Спустя столько лет он все еще скучал по моей маме, и годовщина ее смерти всегда заставляла его тосковать. Она стала жертвой осеннего гриппа, который пронесся по Джиндину, погубив сотни жителей.
– С днем рождения, Квин, – сказал отец, расцеловал меня в обе щеки и быстро обнял. Потом протянул мне маленький сверток: – Здесь то, что принадлежало твоей матери…
Я начала открывать подарок, но он покачал головой и положил на мою руку ладонь:
– Откроешь позже, когда останешься у себя в комнате. И пожалуйста, надень это вечером на свой праздник.
Я сказала «спасибо», потом обнялась с Тиной и поблагодарила ее за подарок, решив открыть позднее и его тоже.
Мы все уселись завтракать, в том числе сын Тины Робби – светловолосый бледный и грустный малыш. Как обычно, я всячески старалась его развеселить, но добилась только легкой улыбки.
Я не предвкушала вечеринку в честь моего дня рождения – мне не нравилась вся эта суета, – но у меня не хватало духу жаловаться, потому что праздник радовал отца. Кроме того, придут всего несколько членов семьи и близких коллег.
Прежде чем отправиться на работу, я поднялась в свою комнату, чтобы открыть подарки. К своему ликованию, я увидела, что Ада купила мне пару мечей-тригладиусов для боя на арене. Рукояти был изукрашены, клинки идеально сбалансированы; наверное, они стоили целое состояние. Я еще не открыла остальные подарки, но этот наверняка станет самым лучшим… Но это не значит, что я кому-нибудь об этом скажу!
Потом я открыла подарок Тины. Она хотела мне угодить, но такое я бы сама не выбрала. Она, без сомнения, ожидала, что я надену это длинное темно-бордовое платье с кружевами у ворота и на подоле на сегодняшний праздник. Я и вправду носила платья, но предпочитала короткие и облегающие, обтягивающие тело, которое (хоть и не годится себя хвалить) я довела до совершенства. Я не из тщеславия работала над тем, чтобы оно оставалась таким. На мне не было ни унции жира, и каждый мускул был натренирован с тем, чтобы служить мне на Арене 13.
Тина так и не оправилась после смерти своего мужа Керна, которого, как и Тала, убил на арене Хоб. У нее все еще было слабое здоровье, и я не хотела ее огорчать. Вечером я стисну зубы и ради нее надену это платье.
В конце концов я открыла отцовский сверток. Там оказалась единственная сережка в виде крошечного белого волка, красиво сработанная из серебряного сплава. К подарку прилагалась записка: «Я подарил это твоей матери Джаканде как символ моей любви много лет назад, в день, когда мы поженились. Сережек было две, но вторая пропала, и осталась только эта. Пожалуйста, носи ее. С любовью, твой отец Тайрон».
Уши у меня были проколоты, но я редко носила ювелирные украшения. Для этой сережки я сделаю исключение.
Я осторожно вставила ее в левое ухо – с той стороны, где я коротко стригла волосы, чтобы они не закрывали шрам. Потом рассмотрела в зеркале свое лицо. Маленький волк поблескивал в солнечном свете поздней осени, почти горизонтально струившемся в окна.
Я ошиблась. Это было даже лучше мечей.
Я всегда буду ее носить.
Я пошла через город к административному зданию. Отец, самый успешный механик Джиндина, имел самую большую команду бойцов и лаков, и это часто требовало от меня тяжелой утренней работы. Временами ее становилось так много, что она отнимала еще и солидную часть дня. Но сейчас, во время перерыва между сезонами, сражений в Колесе не было, и я думала, что все обойдется малым: просто пара унылых часов возни с бумагами, в том числе с зарплатными ведомостями, а потом я смогу вернуться домой и потренироваться.
Административное здание – большое, вытянутое, двухэтажное – выкрасили снаружи в серый цвет, что очень подходило к происходившим в нем скучным делам.
Когда я к нему подошла, сердце мое упало. И мне стало еще хуже, когда я увидела, кто ждет меня на улице. Джон, который был моим бойфрендом до Лейфа. Джон красавец, и когда-то я сходила по нему с ума, но все это осталось в прошлом. Теперь я была с Лейфом и никогда не смотрела на других парней. К несчастью, Джон все еще думал, что может меня вернуть.
Приблизившись, я
