– Контакт наших рук беспокоит тебя, ученый? – спросила она. – Наше предыдущее рукопожатие тебя не волновало.
Выражение ее лица снова едва уловимо изменилось. Оно смягчилось, бледная кожа с зеленоватым оттенком словно потемнела, и – внезапное потрясение – я понял, что гляжу в мягкие карие глаза Пери. Это длилось всего мгновение. Глаза и кожа не могли на самом деле изменить цвет (меня явно подвело воображение), но я мельком увидел сходство между Пери и ее госпожой Шалатан.
– Ты не знал, ученый, что мы – одно? – спросила она.
Все еще держа меня за руку, она начала гладить ее большим пальцем, медленно и ласково, как некогда делала Пери.
– Это я пожала тебе руку, я научила тебя словам нашего языка, – негромко проговорила Шалатан. – Я пила с тобой вино и преломила хлеб – и я, облаченная в синие доспехи, убила своих врагов. Я сражаюсь и умираю, и вновь рождаюсь из лона моей матери, чтобы сражаться и умереть опять. Семьсот тринадцать – это мы. Не больше и не меньше. Семьсот тринадцать – мое число. И каждый из них – я, потому что мы одно. Я джинн-воин. Я Шалатан.
Голова моя шла кругом, я начал считать. Было семьсот воинов. Плюс четыре личных охранника Шалатан, а иногда – еще шесть, итого семьсот десять. Вместе с Пери и Шалатан получалось семьсот двенадцать. Потом я вспомнил шатек, которая бегала в яме под моей камерой.
Шатек была матерью всех в ее кри-коре. Обитавшие там являлись одним созданием, существом с единым разумом и многими сущностями. Шалатан была таким же джинном, как и Хоб, но гораздо более высокого ранга.
Мир за Барьером населяли джинны вроде Хоба. Хотя здесь, на арене, сражались сотни воинов, на самом деле джиннов было всего тринадцать, по одному в каждой зоне; всего тринадцать, но каждый – с толпой сущностей.
Я уже понял это, потому что изучал Хоба и беседовал с Адой, но только теперь, выслушав объяснения Шалатан, осознал, что на самом деле значит этот факт, и увидел все ее глазами. Разговаривая с Пери, я разговаривал с горстадом, и все сущности Шалатан делили высший разум. Они и вправду были единым целым, и все они слушали меня.
Шалатан снова повернулась к стене.
– Мы должны торопиться, – прошептала она. – Еще немного – и взойдет луна.
По-прежнему держа меня за руку, Шалатан повела меня по траве к городской стене. Вскоре мы уже следовали вдоль плавного изгиба стены на запад. Сердце мое подпрыгнуло, когда я понял, что мы направляемся к маленьким боковым воротам, которые я заметил во время своих блужданий. Сейчас они были открыты, и я с удивлением увидел кобылу Ларас, ожидающую в тени за воротами. Мало того, здесь было мое оружие: в ножнах, притороченных слева и справа от седла, висели два длинных меча, оставленные у Серого Города, а под лукой – мой щит. На траве, слегка поблескивая в свете звезд, лежал короткий меч и брошенные на каменном мосту лук и стрелы.
– Ты принесла мое оружие?!
– Конечно – мы забрали все, что ты оставил.
– Но моя лошадь… Агнван… Она была мертва, а теперь жива. Как такое возможно?
Шалатан улыбнулась.
– Многие твари могут возродиться из лона шатек, – загадочно сказала она.
В голове моей теснились другие вопросы, но я видел, что Шалатан начинает терять терпение.
Внезапно она отпустила мою руку.
– Возьми все это, – велела она. – Я возвращаю воину то, что ему принадлежит.
Удивленный, я быстро поднял короткий меч и сунул его в ножны за плечом. Потом взял лук и колчан, наполовину полный стрел. Я быстро сосчитал их – двадцать две, как и раньше. Я забросил колчан за плечо и прикрепил лук к ремню, свисающему с лошадиной шеи.
– Не медли! – скомандовала Шалатан. – Скачи прямо к маленькому мосту на юге. Сегодня ночью его не охраняют. Как только переправишься через реку, мчись во весь дух. На равнине при свете луны тебя увидят с башни, и барски с орлами пустятся в погоню. До восхода луны осталось десять минут, используй это время с толком. Твоя агнван быстрая и выносливая. Если ты возьмешь хороший старт и сможешь продержаться впереди барсков и орлов до рассвета, они, наверное, прекратят погоню.
Я сел на Ларас и сверху вниз посмотрел на Шалатан.
– Спасибо, что даешь мне шанс выжить, – негромко сказал я.
– Почему, как ты думаешь, я тебя отпустила? – спросила она.
Я улыбнулся и пожал плечами:
– Может, из великодушия?
– Барски и орлы посетили меня снова меньше часа назад и сказали, что меня тоже следует послать на север и судить. Они считают, что я осквернена, потому что так долго находилась рядом с тобой. И меня, без сомнения, сочтут виновной и приговорят к смерти: все мои сущности, включая шатек. Смерть наша будет окончательной. Таково их решение – и я не могу изменить их волю. Возможно, они правы: мы слишком сблизились, и я научила тебя слишком многому. Теперь они не смогут сделать со мной ничего худшего; что может быть хуже суда и смерти? Поэтому я даю тебе шанс на свободу. Я делаю это не ради тебя, но ради твоего народа. В конце концов, мы, джинны, – дети людей, и не все дети ненавидят своих родителей. Я предпочла человеческий облик всем другим, потому что мне приятно в нем находиться. Возвращайся, ученый, и расскажи людям, с чем они имеют дело. Расскажи, какими глупыми надо быть, чтобы вторгнуться в наши земли.
– Вторгнуться? – спросил я, собираясь протестовать – мол, ничего подобного.
Шалатан улыбнулась:
– Думаешь, меня так легко одурачить шпиону, который носит карту? Карту, которую он все еще чертит? А теперь возвращайся и доложи обо всем своим. Расскажи, что есть джинны вроде меня с силой семисот тринадцати. Есть много таких Шалатан. И есть легионы джиннов куда более великих – у них сущностей столько, что и не сосчитать. Расскажи также о барсках и орлах. А потом объясни, что это только начало. За Высокой Стеной людей ожидают куда большие ужасы; ты видел лишь самую малую часть воинов-джиннов. Умоляй свой народ остаться в безопасности в Дануре – земле, которую им выделили. За стеной тумана люди могут жить, но если они пересекут Барьер, опоясавшись для войны, они будут навсегда стерты с лица земли. – Шалатан показала на небо и сказала: – Джинны правят звездами.
– Вы уже добрались до звезд?! – поразился
