Внешне эти хорошо одетые люди ничем не отличались от тех, что сидели в зале. Но это были всего лишь ПН – парламентские наблюдатели. Не имеющие права голоса. Бездарные. Черная кость.
«Нет, вы только посмотрите! – с негодованием отметила про себя Боуда. – Эта сука Доусон, их спикер, одета в шанхайский haute couture»[8].
Ребекка Доусон, темноволосая женщина чуть старше пятидесяти, провела свою группу к выделенному им месту – скамейке за креслом канцлера, на которой они будут сидеть лицом к ярусам. Спикер держала себя безупречно прямо, несмотря на высокие каблуки.
«Как на бразильском карнавале, – подумала Боуда. – Доведись спикеру и Бодине встретиться, они, наверное, часами бы обсуждали обувь. Обувь и отмену рабства. Две равно бессмысленные темы».
Как только ПН заняли свои места, зал снова сотряс оглушительный вой трубы – оповестили о появлении канцлера. На этот раз глас трубы взволновал Боуду куда сильнее, чем в первый. Вошел действующий канцлер, совершенно недостойный занимать такую должность. Старейшина Дома второй раз взмахнул рукой, и массивные дубовые двери закрылись.
В потоках сверкающего света, лившегося из дальнего южного окна, по ступенькам к креслу поднялся чернокожий во всем белом Уинтерборн Зелстон.
Канцлер сел. Заседание началось.
До озвучивания Предложения обсуждались текущие дела. Как правило, Боуда проявляла большой интерес к рутинным делам государства, но сегодня никак не могла сосредоточиться: мысли то и дело возвращались к грядущему Предложению.
Доусон вскочила, как злющая собака на задние лапы, и пронзительно закричала. Она возражала против совершенно логичной схемы помощи безработным: возвращать их в город рабов, если они в течение двенадцати месяцев после отработки не нашли себе занятие. «Выключив» раздражитель, Боуда продолжила обдумывать неприятную новость. Неужели Сильюн действительно может это сделать? Вернуть к жизни Эвтерпу Парву? Неужели Зелстон до сих пор и настолько сильно любит эту женщину, что готов рискнуть своей карьерой, выступив с таким Предложением?
А кроме того, совершенно непонятно, почему Сильюн настаивает на заведомо провальном Предложении.
Боуда перебрала в голове все, что знала о Сильюне. К ее удивлению, перебирать особо оказалось нечего. Сильюн редко появлялся на устраиваемых в Кайнестоне светских мероприятиях – охоте, вечеринках на открытом воздухе или камерных концертах мировых оперных звезд, которых приглашала леди Талия. Иногда приходил на семейные ужины; ел умеренно, отпускал колкие, с коварным подтекстом замечания. Преимущественно они касались старшего брата, и Боуда с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. В семье считалось, что Сильюн обладает сильным Даром, но ей никогда не доводилось видеть тому подтверждение.
Хотя были моменты. Точнее, ощущения. Она бы не дала голову на отсечение, но, посещая Кайнестон, чувствовала, будто там что-то не так. Какие-то разговоры, которые она потом не могла вспомнить, предметы, которые то ли держала в руках, то ли нет. И даже сам воздух казался каким-то неподвижным и плотным.
Обычно Боуда списывала это на щедрость Гавара, с которой он открывал винные погреба поместья. Или это воздействие заряда, который пульсировал в созданных Даром двух светящихся крыльях центрального дома поместья?
Наверняка она ничего не могла сказать.
Прозвучал звонок на перерыв; папочка поднялся и взял курс в гостиную к сервировочным столам с пирожными. Его отсутствие дало Боуде возможность поговорить с нужным человеком. Она окинула взглядом зал. Как и следовало ожидать, леди Армерия Треско сидела на своем месте, в самом дальнем ряду. И была одна.
И места в зале, и Хайвитель, поместье семьи Треско, находились на периферии. И если бы наследник Хайвителя не разбил сердце ее сестры, Боуда вынуждена была бы стать частым гостем в этом поместье. Слава богу, подобной угрозы более не существовало. Поместье Треско находилось на одноименном острове в центре архипелага Силли. Архипелаг был самой южной точкой Великобритании – словно часть графства Корнуолл откололась и отправилась в свободное плавание в юго-западном направлении от мыса Лендс-Энд.
Это было лучшее место для никчемного наследника Мейлира и его ужасной матери. Если бы они навсегда остались там.
Леди Треско подняла голову, посмотрела на приближавшуюся к ней Боуду и продолжила рыться в потертой кожаной сумочке. Возможно, искала расческу – если судить по ее растрепанной прическе. Хотя казалось маловероятным, чтобы она носила с собой расческу.
Армерия натянуто улыбнулась Боуде, закрыла сумку и положила ее на место рядом. Место наследника было пустым.
– Насколько я понимаю, Мейлир все еще отсутствует, – заметила Боуда. – Есть известия от блудного сына?
– Никаких, – ответила леди Треско. – Поверь мне, твоя сестра первой бы об этом узнала. Его нет уже полгода. Для Бодины это, должно быть, страшное разочарование?
– О да, именно так. Он мог бы уже давно вернуться в Хайвитель, ведь она так волнуется. Но я спрашиваю из личного интереса, так как в самом ближайшем будущем мне предстоит рассылать приглашения на свадьбу. Хочу уточнить: вам отправлять приглашение на одного человека?
– Как знать, – беспомощно пожала плечами леди Треско. – Так у вас скоро свадьба? Поздравляю. Ваша звезда восходит.
– Спасибо. – Это был автоматический ответ. – Свадьба состоится в Кайнестоне в марте, сразу после третьих дебатов и голосования.
– Третьих дебатов? Удачно выбранная дата для такого политического союза. Хорошо, еще увидимся в Эстерби во время первых.
С этими словами Армерия Треско взяла свою сумку и снова принялась в ней рыться.
Боуда еще с минуту постояла в недоумении. Ей предложили пойти прочь? Очевидно. По крайней мере, этого никто не видел. И все же. Щеки у Боуды горели, когда она спускалась на второй ярус. Должно быть, выглядит сейчас так же вульгарно розовощекой, как и дорогой папочка.
С другой стороны, хотя бы удалось добыть крупицу информации для Дины. Отсутствие новостей о Мейлире Боуда посчитала очень хорошей новостью. Пламенные чувства ее младшей сестры к Мейлиру были вполне искренними, но крайне неуместными. Конечно, Мейлир – вежливый и обходительный малый; но с теми же абсурдными политическими убеждениями, что и его мать. И именно на него Боуда возлагала ответственность за ту глупую идею об отмене рабства, которой была одержима Диди.
И даже с Диди он расстался неподобающим образом. Как сообщила по секрету бедняжка, он просто сказал, что уезжает, чтобы «найти себя». Поскольку этот Мейлир исчез с горизонта, то теперь расстроенной сестрице можно найти достойного мужа. Дине нужен основательный и надежный мужчина, который разделяет интересы их семьи. У Боуды уже было на примете несколько кандидатур.
Папочка вернулся воодушевленным; уселся на свое место – рядом примостилось завернутое в салфетку пирожное. Неугомонный сладкоежка! Боуда снисходительно ущипнула его за щеку и прошептала на ушко:
– Как я узнала от лорда Джардина, сейчас будет нечто интересное.
И снова рев труб, выход канцлера. Зал в ожидании затих. Зелстон подошел к креслу, но не сел, а остался стоять с мрачным видом, держа в руке лист бумаги. Начал без предисловий и реверансов:
– Как канцлер,
