«Вероятность счастливого брака для этой пары, – подумала Аби, – близка к нулю».
Несколько часов назад к обязанностям Аби добавилось еще и планирование свадьбы. Они с Дженнером собрали жениха и невесту вместе, чтобы выслушать их пожелания и обсудить важные моменты, так как до свадьбы оставалось всего два месяца. Боуда появилась сразу после ужина, уселась, расправила юбку и, посмотрев на усыпанные бриллиантами часики, заявила Дженнеру, что располагает временем только до девяти. Вскоре за ней пожаловал и Гавар.
Возможность находиться в непосредственной близости к наследнице Матраверс завораживала Аби. Конечно, до этого ей приходилось видеть в различных журналах фотографии Боуды. Можно сказать, она даже восхищалась ею. Молодой парламентарий всегда выглядела хладнокровной и безупречно изысканной, умные светло-голубые глаза неизменно излучали спокойствие и здравый смысл. Это была женщина, которая смело и без оглядки на свой «слабый пол» прокладывала путь в мужском мире. Аби привыкла быстро пролистывать страницы с фотографиями ее миловидной сестрички, которую камера ловила в моменты, когда та вываливалась из ночных клубов с неизменными аксессуарами в виде маленькой собачки и гигантской сумки.
Но одно дело видеть Боуду Матраверс на фотографиях в журналах, и совсем другое – вживую. Несомненно, интеллект в ней присутствовал, но в глазах вместо хладнокровия Аби сейчас видела ледяную холодность – ту холодность, которая способна обжечь. Саму Аби Боуда просто не видела. Она была из тех Равных, для которых простолюдины являлись объектом, не заслуживающим внимания. Пустым местом. Аби на мгновение посетило любопытство: что нужно сделать такого, чтобы привлечь ее внимание? Ткнуть в ногу острым карандашом? Разумеется, делать этого Аби не собиралась.
– Не обращай на него внимания, – сказала Боуда Дженнеру, умышленно не глядя на Гавара, который перестал ходить из угла в угол и остановился у камина, мрачно глядя в огонь. – Сегодня днем Совет юстиции проголосовал за то, чтобы он вечером снова поехал в Милмур доделать те дела, что провалил в свой первый визит. Так что, если ты заметил, он нагнетает обстановку и наполовину сократил свою ежедневную порцию виски.
У Аби карандаш выпал из рук, но она успела его поймать на лету.
Милмур? Зачем ему ехать в Милмур?
Она не могла посмотреть в глаза Дженнеру и что-то там прочитать, так как сидела с ним бок о бок. Но он знал, как сильно она беспокоится о Люке, тем более что был наложен запрет на сообщение с городом и Аби не получала от брата никаких вестей с момента их расставания. Она готова была в знак благодарности расцеловать Дженнера, когда тот спокойно спросил, что там происходит.
– В том-то и дело, что ничего, – ответил Гавар, открывая круглый, как барабан, бар с напитками. – Одни сплетни и раздутые слухи. Перед Рождеством сбежал один заключенный. Теперь появилась новая информация, и отцу с Боудой пришло в голову, что завтра там что-то намечается. У Зелстона кишка тонка, чтобы санкционировать огонь на поражение, поэтому туда отправляется ваш покорный слуга… – Гавар повернулся, крепко сжимая в руке прямоугольную бутылку зеленого стекла, и произнес, передразнивая канцлера: – Решение примите на месте. – Он откупорил бутылку и начал пить большими глотками прямо из горлышка.
– Огонь на поражение? – резким тоном переспросил Дженнер, не вполне понимая, какой страх охватил Аби.
Пожалуйста, Господи, спаси Люка! Пожалуйста!
– Единственный, кто рассуждал здраво, – это был Рикс, – пробормотал Гавар, вытирая рукой подбородок и поворачиваясь к своей будущей жене. – Он пытался убедить, что мы можем спать спокойно, ведь никто не штурмует поместья с ручками метлы и кухонными ножами. И он прав. Все, кто в Милмуре работает по найму охранниками, – простолюдины. Какое нам дело до того, что они немного повоюют друг с другом?
Боуда раздраженно всплеснула руками и тут же вновь опустила их на колени.
«Каждый жест, каждое слово у нее под контролем, – отметила Аби. – Что может пробить эту броню контроля?» Даже думать не хотелось на эту тему.
– Мы не можем сказать тебе более того, что уже сказали. – Боуда посмотрела на Дженнера. – Мы обязаны соблюдать Тишину. Скажу лишь, что у Гавара появился шанс блеснуть, а он, как обычно, делает все, чтобы этот шанс упустить…
– Зато твой папочка сиял все заседание! – резко оборвал ее Гавар и повернулся к Дженнеру. – Дорогой папочка, – хрипловатым, как у Боуды, голосом произнес он, – пошли вспышку гнева Армерии Треско за то, что она не понимает позиции моей будущей жены. И в этот момент Дар у папочки проснулся, со свистом вырвался наружу и развалил на две части стол в зале заседаний. Этого исполина из красного дерева, который весит несколько тонн! Не подозревал, что лорд Сало хранит в себе такую силу.
Боуда вскочила. Ее руки снова взлетели вверх, то сцепляясь вместе, то разлетаясь в стороны, будто одна рука хотела задушить другую.
– Замолчи! – злобно прорычала Боуда. – Это мой отец. Как ты смеешь…
– А то что? – насмешливо пропел Гавар.
Он действительно был пьян.
– Ты об этом пожалеешь, – процедила Боуда.
И Аби видела – собственными глазами видела, – как Боуда Матраверс легкими движениями пальцев заставила слова застрять у Гавара Джардина в горле. Он замолчал с открытым ртом и растопыренными пальцами одной руки вцепился в ворот рубашки. Пальцы второй разжались, бутылка выскользнула и тяжело упала, источая запах аниса; жидкость растеклась по дубовому полу. Чтобы не упасть, Гавар навалился на камин, сметая на пол фотографию в серебряной рамке, где была запечатлена молодая леди Талия с тремя мальчиками – двое рыжих и один черноволосый.
– Ну и как тебе? – Боуда погладила собранные в хвост и лежавшие на плече волосы и снова села на диван. – Знаю, можешь не отвечать. Как думаешь, какой цвет лучше выбрать для моего букета и твоей бутоньерки: нежно-розовый или цвета слоновой кости? Думаю, нежно-розовый подходит больше, любимый. Прекрасно будет сочетаться с цветом твоего лица.
Гавар Джардин вздохнул и тут же исторг рев:
– Сука!
Аби в ужасе наблюдала, как невидимая сила сначала приподняла Боуду Матраверс в воздух, а потом отбросила. Она врезалась в стену, раздался отвратительный хруст, когда ее голова столкнулась с массивной позолоченной рамой, обрамлявшей безмятежный пейзаж Кайнестона. У кромки волос образовалась рана, яркой струйкой потекла кровь, и Боуда рухнула на пол.
Аби даже вскрикнуть не успела, как дверь в Большом солярном зале разлетелась в щепки.
На пороге стоял лорд Джардин; его рука еще тянулась к ручке двери, которая не выдержала напора его разгоряченного яростью Дара. Лицо у него было красным,
