– А что ты там говорила про смерть Эвелины?
– Слушай, мне надо перезвонить дочке, извини. Что-то не так.
Инга набрала Катю. Абонент недоступен.
Она же в школе сейчас. На уроке?
Выдохнула, закрыла глаза, досчитала до десяти. Внутри нарастала тревога. Телефон одновременно зазвонил и прислал эсэмэску: этот абонент снова в сети.
– Мам! Мам! – Катя всхлипывала. – Приез… цу… шно…
Телефон спотыкался, выхватывал отдельные слоги и стрелял ими в Ингу.
– Катя! Что со связью? Ты где? – Инга вскочила.
– …розовская! …луйста… ожешь?
Раздалось трезвучие, и механический голос произнёс:
– Извините, связь прервалась.
…розовская… Что это может быть? …цу… Больницу! Морозовская больница! …шно. Тошно? Страшно!
Инга летела по ступеням, одновременно вызывая такси. Выбежала на улицу: ожидание семь минут. Вскинула руку. Через два ряда к ней спикировал грязный «Жигуль».
Телефон Кати был снова вне доступа. Инга сжимала его так, что побелели костяшки пальцев.
Позвонить Серёже? Сказать ему? Что? Что сбросила телефон дочери, когда была ей нужна?
Вместо бывшего мужа отстучала Марату: «Сегодня отменяется. Еду к Кате в Морозовскую».
Он завалил вопросами: экран телефона постоянно зажигался от новых сообщений, пока «Жигуль» маневрировал в потоке машин. Инга не читала и не отвечала, тревога выжигала изнутри.
У регистратуры толпился народ.
– Мне только узнать, – сделала она заход.
– Всем только узнать, – дружно отшила её очередь.
Встала за сутулой женщиной с мальчиком. У него была кепочка с ушками, как когда-то у Кати в детском садике. Набрала номер: абонент недоступен. Достала сигареты, сунула одну в рот, опомнилась, кинула пачку обратно в сумку. Наконец окошко.
– Здравствуйте. – Голос сел, Инга прокашлялась. – Я бы хотела узнать, поступала ли к вам девочка…
– Фамилия!
– Белова Екатерина Сергеевна.
– В какое отделение? – Женщина подняла усталые глаза.
– Я не знаю. – Инга опять прочистила горло.
– Вы ей кто будете?
– Инга, я её нашел!
Она обернулась и увидела Марата. Каким-то образом он успел добраться до больницы быстрее её. Одной рукой он обхватил Катю за плечи – живую, здоровую, другой – махал ей. На миг Инге показалось, что она попала в другой вариант своей жизни – в параллельную вселенную, в которой не было Сергея, они с Маратом не расстались в юности, а она всегда была под его защитой.
Катя высвободилась и побежала ей навстречу.
– Мама! – Её крик разрезал тихий больничный гул, Катя обрушилась на неё, едва не свалив с ног. – Ты приехала, – сказала глухо в воротник.
Несколько секунд Инга стояла, замерев, боялась пошевелиться. Марат подошёл к ним и обнял.
Боже, совсем как Сергей! Ещё не хватало, если он скажет: «Мои девочки!»
– Спасибо, что нашёл её! – прошептала ему Инга.
– Рэхим ит! О чём разговор! Марат-абы всегда выручит, запомни, Катя!
Катя поёжилась и с недоумением посмотрела в сторону Марата. Разлепились. Лицо девочки было в красных пятнах, нос припух.
– Ты меня напугала до чёртиков, – сказала Инга. – Рассказывай, что случилось.
– Пойдём на улицу.
Катя уже тянула её к выходу, Марата она не звала, но он опередил их и широко распахнул тугую дверь.
– Я как раз собиралась выйти. Здесь телефон вообще не ловит. Это Анька. – Катя шмыгнула носом. – У тебя салфетки есть? Спасибо. Вон там лавочка пустая. Ой, а чего это ты в тапках?
Они сели, и Инга с удивлением посмотрела на свои ноги.
– Так что с Аней? Это которая твоя подружка? Полненькая такая?
– Да она уж похудела! – сказала Катя. – Сегодня у неё на уроке пошла кровь из носа. А потом началось. Сначала у неё губы посинели, мальчишки ещё ржать начали, козлы. А потом – судороги. Мам, знаешь, так страшно – у Ани руки и ноги как будто стали все по отдельности. Я к ней, смотрю: ногти тоже синие. И голова, как у старухи, вот так. – Катя изобразила трясучку. – И в обморок – с таким стуком. Я испугалась, что Анька умерла. – Катя смотрела в землю.
– Как она сейчас? – Инга взяла руку Кати, стиснула холодные пальцы.
– Перевели из реанимации в палату. Говорят, кризис миновал. Там с ней сейчас родители. Я и шла тебе звонить, сказать, что всё норм уже.
– А что же это было?
Катя дёрнула плечом.
– Непонятка вообще. Доктор сказал, какой-то аллергический шок. Но они походу сами не догоняют, в чём там дело.
Глава 4
– …Отель прям на пляже, а про Сплит говорят – там куча всего интересного, – тихо говорила Катя, – у меня виза ещё не кончилась. Папа уже билеты берёт. А, мам, а? А то таскаюсь везде за тобой хвостиком…
– Давай потом поговорим. – Инга понимала, что отпуск с отцом пойдёт дочери на пользу. Но чтобы Катя летела с Дашей… Две недели втроём… Всё внутри противилось этому.
На улице было душно, в автобусе – ещё хуже: пробивающийся сквозь пыльные стёкла свет, синие занавески в тон сидений. Инга с Катей еле успели к отправлению и теперь пробирались по проходу на задние ряды. «Мерседес», накренившись над Моховой, как крейсер, медленно и неуклюже тронулся. Запах нагретой обшивки смешивался с запахом еды – кто-то на передних сиденьях уже жевал бутерброд.
Эвелина и Лида, девочки из двух разных вселенных, – что их связывало? Только детство, только общее прошлое. А если Лида с тех пор так и ходила её подругой-тенью, в вечном очаровании и зависти? Тогда она может знать многое.
– Всем добрый день, меня хорошо слышно?
Рядом с водителем стояла молодая девушка в свободной блузке. Лёгкий шёлковый платок на плечах съехал немного набок, русые волосы убраны в пучок. Юное, почти детское лицо.
– Да слышно, слышно, – громко крикнула старушка спереди.
Чёрные брюки с отглаженными стрелками длинноваты, тёмно-коричневые туфли на стёсанном каблуке. Им, экскурсоводам, будто униформу выдают – вещи такие нелепые, условно подходящие друг к другу.
Инга вынула из уха дочери наушник и еле заметно кивнула. Катька встрепенулась:
– Она? – и начала всматриваться в Лиду. – Ты уверена? Эта зачуханная деревенщина дружила с гламурозной секретаршей из «QQ»? Она старше меня вообще?
– Тише, – шикнула Инга, – ей двадцать семь.
– Новоиерусалимский монастырь, куда мы едем, был построен в семнадцатом веке, при царе Алексее Михайловиче, но я предлагаю для начала откатиться ещё дальше – в век двенадцатый, во времена правления суздальского князя Юрия Долгорукого, – начала Лида.
– Ого, далековато откатываться-то, Лидок, – встряла та самая старушка.
Вытертые локти, мятый пакетик на коленях. Дребезжащий оранжевый тон. Ёрзает на сиденье: довольна, устраивается. Экскурсии – любимый вид досуга, а Лида – любимый гид. Она наслаждается сопричастностью, чувствует себя вторым ведущим. Её можно расспросить про Тихонову на остановке.
– Это ненадолго, Серафима Викентьевна. – Лида улыбалась. – Пока мы едем по Тверской, представьте: на холме, где
