Потом то же самое случилось с дверью, ведущей в камеру Нейсона, только охотник отреагировал совсем не так, как я…
Послышалось радостное мычание и звон цепи, а за ними такие звуки, словно Нейсон пополз к двери, причём пополз в прямом смысле.
Ну и ещё кое-что…
– Проголодался? – в голосе посетившего нас «сектанта» прозвучали тёплые нотки. С такими интонациями обращаются к любимой собаке.
– М-м-м! – радостно ответил Нейс.
– Ну ешь, ешь… Сегодня должно быть вкусно.
Бряцанье цепи смолкло, сменилось чавканьем – настолько громким и неприятным, что у меня скрутило живот. А «сектант» довольно хмыкнул и закрыл окно, вновь погружая нашу камеру во тьму. Чавканье не прекратилось.
Нейсон ел! Видеть его я не могла, но кривиться это не мешало.
Едва это ненормальное чавканье стихло, Нейс спросил насмешливо:
– Удивлена?
Чуть не сказала – я тебя боюсь!
Новый звук – какой-то стук под потолком, и что-то изменилось. Потянуло свежестью и холодом, я даже привстала, пытаясь поймать это ощущение чистоты. Кажется, вверху открылось окно, но совсем узкое, вентиляционная щель или нечто подобное. А через несколько минут произошло настоящее чудо, нам всё-таки включили свет.
Это были тонкие светодиодные лампы, ещё более тусклые, чем лампа в соседнем помещении. Камера наполнилась этаким предрассветным маревом, но после кромешной тьмы было ощущение, что вокруг очень светло.
Теперь я смогла увидеть не только бетонный пол и решетку со стальными прутьями, но и сидящего напротив человека – Нейсон напоминал не просто бродягу, а бродягу из низшей касты. Обросший, в порванных штанах, без обуви… И да, я лишь сейчас осознала, что невыносимая вонь исходит именно от него.
– Нравлюсь? – усмехнулся герой моих подростковых фантазий.
Я промолчала.
– А если так?
С этими словами Нейс отставил миску, пустил слюни и сделал страшное, припадочное лицо. Выглядело мерзко, однако отвращения я не испытала. А ещё догадалась:
– Ты притворяешься умалишенным?
– Я притворяюсь человеком, который утратил любую надежду, – резко прекратив спектакль, отозвался он.
Я окинула взглядом цепь, которой охотник был прикован, грязные ноги, похожие на мочалку волосы, короткую бороду…
– Но надежду ты не утратил? – спросила почти шепотом.
Нейс отрицательно качнул головой.
– Ты здесь с момента исчезновения? Год?
– Триста сорок четыре дня, плюс-минус неделя, – ответил парень.
– Как посчитал? – Я нахмурилась. – Ведь тут даже окон нет, определить время невозможно.
– Вентиляция. Её открывают каждую ночь, в один и тот же час.
– А эти люди… Они вообще кто? – задала новый вопрос я.
– Фанатики. Идиоты, которые надеются получить силу и власть, помогая демонам.
– Охотники знают об их существовании?
Нейсон хмыкнул и отрицательно качнул головой.
– Я первый, кто на них напоролся. – Он развёл руками, добавил: – И вот.
Я вздохнула и сочувственно поджала губы.
– Зачем тебя пленили?
– Я очень много знаю, Лирайн. Могу быть отличным информатором.
– И что ты им рассказал?
Нейсон хмыкнул, прежде чем ответить:
– А ничего.
Повисла новая пауза – красноволосый просто сидел на полу и смотрел, а я переваривала уже сказанное, сопоставляла информацию и собственные впечатления.
– Но ведь они могли применить пытки.
– Почему «могли»? – В голосе охотника прозвучала усмешка. – Только это ничего не изменило, а для более серьёзных пыток кишка оказалась тонка.
По коже пробежал холодок, и хотя развивать тему не хотелось, я спросила:
– Почему тебя не убили? Или не отдали демонам?
– Демонам, насколько понимаю, я не слишком интересен. А не убили по той же причине – кишка тонка.
Он замолчал, а я нервно сглотнула, осознав вдруг, что, невзирая на эту вонь, жуткий внешний вид и готовность ползать за миской, изображая собаку, для меня Нейсон всё равно остаётся героем. От того, что он совсем рядом, внутри что-то ныло. Хотелось протянуть руку, коснуться, почувствовать его тепло.
– О чём ты думаешь? – спросил красноволосый.
Я мотнула головой, прогоняя лишние мысли и понимая, что правду не скажу даже под дулом пистолета. Пришлось… нет, не солгать, но найти другую правду:
– Иста очень по тебе скучает, и Страйк верит, что ты жив.
Нейс вздрогнул и уставился пристально. Просто о знакомстве с его девушкой я не упоминала, имя друга тоже не называла – тренер и всё.
– Об Исте и Страйке поговорим позже, – помедлив, сказал Нейс. – Сейчас я хочу знать подробности того, что происходит.
– Могу повторить ещё раз, но я уже всё рассказала. Добавить нечего.
Нейсон склонил голову набок, то ли изучая, то ли укоряя, то ли молчаливо настаивая. И этот пристальный взгляд задел болезненную струну. Я сжалась, втянула голову в плечи и пробормотала:
– Мне очень жаль, что так получилось.
– Ты сейчас о чём? Об активизации демонов?
Я кивнула и выдохнула искренне:
– Мне жаль.
Нейс уставился пристальнее прежнего, словно пытаясь определить, что же во мне такого особенного. И чем дольше смотрел, тем шире становилась его улыбка, а я уже не знала, куда деваться и что думать. Наконец не выдержала:
– Над чем ты так веселишься?
– Я не веселюсь, – отозвался охотник. – Я радуюсь. Радуюсь просвету, Лирайн. Сегодняшний день отличается от предыдущих, и это вселяет надежду.
Разочаровывать Нейсона не хотелось, но я сказала:
– Нас не спасут. Просто не смогут найти.
– Почему ты так думаешь?
– А как? – резонно парировала я. – В моём телефоне был маячок, только Дик всё знал и от телефона избавился.
Красноволосый моим пессимизмом не проникся.
– Надежда есть всегда, – мягко, но непреклонно сказал он.
Я не ответила, а Нейсон, помолчав, принялся рассуждать:
– Твоё отсутствие рано или поздно заметят и место, где произошло столкновение с демонами, найдут. Так как это Сити, то там, вероятно, есть камеры наблюдения. Возможно, они записали, как тебя загружали в машину, а у любой машины есть номера.
– Думаешь, эти фанатики ездят на фургоне с настоящими номерами? – перебила я.
– А вдруг?
Нейс снова помолчал и добавил:
– Возможно к делу подключится Оракул. Она знает не всё, но многое. Её видения тоже могут стать зацепкой.
– Да, но тебе самому Оракул не помогла, – напомнила осторожно.
Охотник пожал плечами.
– Характер её видений нестабильный. Значит, меня она не видит. Или видит, но не может определить место.
Прозвучало не слишком убедительно, однако спорить я не стала. В конце концов, Нейсон знает про Оракула больше. Впрочем, Дик тоже знал больше, и он считал, что Оракул не настолько всесильна, как думает тот же Крам.
Мысль о Дике заставила поёжиться. А потом я вообразила, как сообщество отреагирует на гибель ещё троих, и к горлу подкатил ком. Если и выживу в этой заварушке, если мы с Нейсоном сумеем вернуться, меня возненавидят ещё больше.
Зато Нейсон воспринял рассказ о гибели этой троицы спокойно.
– Тебе их не жалко? – спросила, повинуясь порыву. – Я про Дика, Киру и Донаваля.
– А чего их жалеть?
Пауза, и собеседник даже пояснил:
– Они поступили как идиоты, а идиотов не жалко. Идиоты – балласт, они портят всё и всегда. Будь моя воля, я бы сам, лично, уничтожил каждого. Так что демонам
