— Скажи Грэму, чтобы сделал подлет на «Инвиктусе» через внутренний двор! Надо убираться отсюда!
Фар уперся пятками в пол.
— Свитки…
— Оставь их! — бросила Элиот. — Они нас только задержат. — Ногти ее впились в бицепс Фара, как пять острых полумесяцев, почти до крови.
И все же он попытался объяснить:
— Я не хочу, чтобы Лакс содрал кожу с моей задницы…
— Лакс — пустышка! — Элиот продолжала тянуть. — Никто!
— Выполняембыстрыйподлет будемпрямосейчас какпоняли? — Что там кричит Имоджен? От криков, суеты и дыма шла кругом голова. — Фарвеймывтридцатисекундах слушайчтотопроисходит чтотоневероятное Грэмговорит нужнопрыгатьпрямосейчас.
Мать тоже застыла, ошеломленная, и только смотрела на Элиот с каким-то загадочно-странным выражением лица.
— Мы раньше встречались?
Элиот сжала пальцы крепче. Фар зашипел. Теперь она точно разодрала ему кожу до крови.
— Надо убираться, пока оно нас не настигло.
— Мы на порядочном расстоянии от огня, — возразила мать.
— Не от огня! — Элиот тащила, дергала и тянула. Парик соскользнул и упал на папирусы, исписанные такими же черными чернилами. — От Угасания!
— От чего? — переспросил Фар.
— Этот момент… разрушается. Погружается в небытие. И мы погрузимся, если останемся здесь немного дольше. Надо возвращаться на «Инвиктус» и уносить задницы в Решетку, пока Угасание нас не стерло! — В словах Элиот сквозили смертельный ужас и неудержимое желание выжить. — Время коллапсирует!
Коллапсирует? Разрушается? Погружается в небытие? Как?
— ОнаневретФарвей Грэмговориттожесамое числанавигационнойсистемы исчезаютчтобыэтонизначило!
— Бежим к «Инвиктусу»! — прошипел Фар и сорвался с места.
— Я свой экипаж не брошу! — На этот раз уперлась Эмпра. Элиот цеплялась за ее запястье, но мать Фара не уступала, и обе руки напряглись. — Берг… Берг? Ты меня слышишь? Док? Николас?
— Мама! Идем! Мы должны… — Слова застряли в горле, когда Фар обернулся и посмотрел на мать. Она казалась меньше ростом, но осталась прежней — одиннадцать лет вместились в один день. Но эта мысль бледнела по сравнению с тем, что вливалось в окно за ее спиной.
Дым, столбом поднимавшийся в конце ряда полок, на самом деле дымом не являлся. Он состоял то ли из темной золы, то ли из белого пепла. Он состоял… из пустоты. Мир превратился в симулятор, в котором отключались панель за панелью, только вместо них не оставалось перламутрового свечения голографических экранов. Александрийский маяк уже исчез. Исчезли боевые корабли в гавани. Стерлись пыльные пальмы, блещущие воды канули в небытие.
У всех катастроф, которые довелось наблюдать Фару, имелась одна общая черта — шум. Эти отнюдь не камерные мероприятия сопровождались визгом пуль, криками, потоками пламени, словно извергаемыми огнедышащим драконом, боевыми барабанами и армейскими оркестрами выбирай на любой вкус. Разрушение всегда оказывалось громкой, ревущей штукой.
Небытие было другим.
Угасание сопровождалось абсолютной тишиной, так что было слышно, как стучит сердце. Пустота надвигалась на них, растворив в себе окна библиотеки, поглотив камни, полки и свитки, и Фар почувствовал, как в жилах стынет кровь. Он словно оказался в кошмарном сне; все вокруг окрасилось в какие-то тусклые красноватые оттенки. Мать что-то кричала в свой коммуникатор, не ведая, что творится за ее спиной, хотя Угасание уже начало поглощать звуковые волны ее голоса.
— БЕРГ! Берг! Берг! Берг!
Реакция Элиот на наступление пустоты последовала мгновенно. Она выпустила их руки и побежала.
— БЕГИЗАНЕЙПРОКЛЯТЫЙДУРАК! — Имоджен вопила так громко, что он опомнился.
Фар бросился к матери. Пустота надвинулась так близко, что слова с ее губ вообще не слетали — они исчезали вместе с каменным полом всего в одном шаге от нее. Схватив мать за руку, Фар побежал, и Эмпра последовала за ним. Они вместе прорвались через книгохранилище, плечами расталкивая библиотекарей, спасающих манускрипты, стараясь нагнать Элиот. Девушка бежала впереди; стола ее уже промелькнула мимо статуи Анубиса.
От чего мы бежим?
Оглянувшись через плечо, Фар, к своему ужасу, увидел, что юго-восточного угла библиотеки больше нет. За ними гналась пустота, поглощающая полки и статуи и не поддающаяся никаким логическим объяснениям. Разум не находил объяснения тому, что наблюдал Фар.
— УБИРАЙТЕСЬОТТУДА! — вопила Имоджен. ГРЭМЗАГРУЖАЕТСИСТЕМЫ…ПОПЫТАЕМСЯСОВЕРШИТЬПРЫЖОК ХОТЯНАВИГАЦИОННЫЕФОРМУЛЫ ИСЧЕЗАЮТМНЕНУЖНО ЧТОБЫВЫБЫЛИЗДЕСЬ КОГДАМЫПРЫГНЕМ!
Воздуха в легких оставалось все меньше, тело горело. Икры, бедра, глазные яблоки, сухожилия. Эмпра бежала наравне с сыном, поэтому, когда они подбегали к выходу из библиотеки и собирались выскочить во двор, он выпустил ее руку. «Инвиктус» уже ждал там, паря в нескольких сантиметрах над землей с отключенной голографической защитой. Радужная громада, которую невозможно не заметить. Несколько ученых со ступеней указывали на него — грубейшее нарушение Устава Корпуса путешественников во времени Центрального изо всех, когда-либо совершенных Фаром с его экипажем.
Теперь это не имело значения. Корпус никогда уже не придет сюда. Сюда никто уже не придет. Если навигационные формулы исчезают, ни одна машина времени не сможет высадиться в этой дате.
Фару оставалось только надеяться, что они смогут взлететь.
В открытом люке «Инвиктуса» стояла и махала им руками Прия. Элиот уже запрыгнула на борт.
— СКОРЕЙСКОРЕЙСКОРЕЙБЕГИТЕ УГАСАНИЕНАСТУПАЕТ!
Крики кузины казались тем пронзительнее, чем мертвее была накатывающая сзади тишина. Угасание? Очень может быть. Небо исчезало, неоглядные просторы сметались, как шелуха, уступая место чему-то несравненно большему. Голубизна, дым и пепел растворялись, сами пространственные измерения переставали существовать, и уже вокруг «Инвиктуса» клубился невидимый хаос, вот-вот готовый сомкнуться.
Фар оттолкнулся от своих уже исчезающих следов и прыгнул в протянутые руки Прии. Кровь, жилы, все тело превратились в сгусток кинетической энергии. Он существовал в движении. Ему хотелось таким и остаться. Когда сандалии ударились о люк, сердце Фара взорвалось и его кусочки разлетелись по полу машины времени. Он лежал между ними в руках Прии, хрипло дышал и не понимал, где он и что с ним, а потом обернулся посмотреть на то, что было — и чего не было — позади него.
Эмпра находилась всего в нескольких шагах от люка, косы ее струились на бегу, а больше ничего не существовало. Пустота лизнула ее за пятки, похищая камни мостовой из-под ног матери. Свет выхватил ее лицо еще раз — на этот раз она была готова улететь с ним. Фар угадал свое имя на ее губах…
— Мама! — закричал он, потянувшись к ней. Прия изо всех сил вцепилась в его тогу. — Скорей!
ЭЛИОТЧТОТЫДЕЛАЕШЬЛЮКНЕ…
Мать смотрела на Фара, когда ее настигла пустота. Исчезли ступни, икры, потом бедра, Эмпра начала падать… и рухнула на землю, которой больше не существовало. В ее глазах застыла скорбь.
Фар еще кричал. Тишина набросилась на звук, как голодный зверь.
— НЕЕЕеееееет!
И все исчезло.
29
ПОЖИРАТЕЛЬНИЦА ВСЕГО
Для Фара Решетка всегда служила синонимом пустоты. Ученые Центрального часто использовали такие слова, как пустота или вакуум, когда пытались
