— Я уверен, что сумею найти для тебя подарок, который ты оценишь выше своей свободы. Это будет нечто осязаемое. Нечто не столь преходящее.
Зара слегка усилила давление и хитро поинтересовалась:
— Ты, случаем, не собираешься подарить мне ребенка?
Аркуменна громко расхохотался.
— Ты — мать? Нет, мы не поступим так друг с другом.
Она посмотрела на него одним из своих совершенно особенных взглядов, и внезапно он потерял уверенность в том, что это была просто шутка.
— Я чувствительна к подаркам, — с многозначительной улыбкой произнесла она. — Может быть, у меня тоже есть для тебя подарок. Насколько значительно твое положение среди наместников?
Хорошее настроение улетучилось. Неужели она решила напомнить ему о том, насколько слаба его позиция?
— Меня назначили последним. Все остальные наместники находятся здесь дольше. Я не настолько богат, чтобы постоянно закатывать дорогие пиры или привлекать к себе внимание роскошными кортежами, проносимыми по улицам. Мое слово значит немного на собраниях наместников.
— И больше всех раздражают тебя последователи этого проповедника-ненавистника, который говорит о Зеленых духах и Скованной богине?
Аркуменна привстал, схватил ее за запястья и холодно произнес:
— Мне не сильно нравятся женщины, которые интересуются государственными делами. Может быть, теперь тебе пора уходить?
— И ты не хочешь получить мой подарок? Всего за одну неделю я могла бы превратить тебя из самого недавнего в самого значительного из наместников, — в ее глазах таилась твердость, полностью изменившая ее. До сих пор это казалось ему милым, но теперь он впервые спросил себя, не слишком ли много у нее лиц.
Он отпустил ее и улыбнулся, как и каждый раз, когда чувствовал угрозу. Эта улыбка обманывала большинство людей, скрывая его истинное настроение.
— Некоторые вопросы не улаживаются в постели, красавица моя.
— В этом вопросе у меня несколько иной опыт, — она снова поцеловала его в лоб, грациозно поднялась с постели. — У меня такое ощущение, что я наскучила тебе. С твоего позволения я удалюсь.
Он схватил ее за руку.
— Что?
Казалось, она в отчаянии.
— Ты вдруг стал таким холодным. Мне кажется, я обманулась в тебе. Тебе, как и другим мужчинам, нужны лишь приятные часы со мной.
Аркуменна выпустил ее руку, провел ладонью по ее губам.
— Я ведь сказал тебе, что не люблю, когда женщины вмешиваются в политику. Вы не созданы для этого. Ваш разум не в силах охватить все запутанные переплетения. Ты рассердила меня. Ты знаешь это. А теперь выкладывай свою тайну, и мы забудем об этом.
Мгновение Зара задумчиво глядела на него, затем произнесла:
— Но ты должен поклясться мне, что всегда будешь защищать меня. То, что я расскажу, сделает тебя могущественнее. Но мне это может стоить жизни. Есть много тех, кто без колебаний убил бы меня, чтобы запечатать уста навеки.
Аркуменна невольно улыбнулся. Вот это и есть одна из причин того, что женщинам нечего делать в политике. Они всегда впадают в такую патетику.
— Я всегда буду защищать тебя, пока бьется мое сердце, пока восходят обе луны над горизонтом Нангога. Ты же знаешь, я без ума от тебя, даже несмотря на твои поддразнивания, — он притянул ее к себе, почувствовал ее теплое тело, вдохнул ее восхитительный аромат. Затем поцеловал долго и страстно.
Когда их губы разомкнулись, в глазах ее сверкнула влага.
— Это было чудесно, — прошептала Зара. — Я доверяю тебе, как никому другому. Поэтому ты должен узнать мою историю. Я знаю, когда священнослужитель, проповедующий от имени Скованной богини, в следующий раз соберет вокруг себя своих верующих. Они встречаются в месте, которое называют пятью лепестками лотоса. Это большой водосборник для сточных вод, в который впадают пять каналов. Он расположен в лабиринте под городом. Ты сможешь взять в плен всех приверженцев богини одновременно. Сердце этого движения бьется в этом городе. Если ты вырвешь его, то построенный ими культ рухнет. Ты повернешь историю Нангога в новое русло. Твое имя навеки будет вписано в анналы этого мира.
Человек в камне
«… однако первый из семерых… и Живой свет окутал его своим дыханием… И так отнесли его к вратам мертвых. И неприкосновенным осталось место, предназначенное для его головы. Так покинул святотатец Устье мира и был отдан слугам Живого света. Однако же испугались они тьмы, которую нес тот человек в душе своей, и когда увидел Живой свет, что ужас не побежден, взял он того человека, от которого не хотела отступаться тьма, и заточил его в камень, чтобы тьма погибла во тьме. А камень подарил своей сестре, Чернокрылой, которая всегда была близка тьме. И она нашла место для камня, где хранится его тайна, вдали от света, где тьма порождает тьму. И остался его голос, когда ушла его жизнь, ибо был он полон силы колдовской… на чужом языке, и лишь Чернокрылая… родилось из его крови… Стена окружила место, где навеки остался его голос».
Цитируется по: «Длинная река», том VI, «О скованной богине — рассказы Нандалее», глава XI — «Человек в камне», цитируется по разбитой глиняной дощечке из архива храма Живого света, с. 19, записано Элеборном, Правителем Царства под волнами, сохраняемой в Библиотеке глубин.Еще три дня
Нандалее отодвинула от себя осколки глиняной дощечки, потерла глаза, которые пекло немилосердно. Она снова и снова перечитывала текст и сейчас уже могла рассказать его на память и, закрыв глаза, видеть перед собой странные знаки письма, похожие на отпечатки птичьих лапок. Вчера она нашла разбитую дощечку под шкафом архива храма Живого света. Обломки были настолько сильно покрыты пылью, что, судя по всему, пролежали там не один год. До этого она просмотрела сотни текстов, не найдя ничего, и с каждым днем ей все труднее становилось объяснять приветливой жрице Живого света, почему она снова и снова приходит в архив храма.
В последний раз пробежав глазами строчки, она попыталась расшифровать историю, сокрытую за криптическим текстом. Может быть, эти семеро — без вести пропавшие первые семеро наставников Белого чертога? Кто еще мог представлять такую опасность, что потребовалось вмешательство девантаров? Что они сделали с выжившим? И почему Ливианна и Бидайн, искавшие в архиве храма Ишты, не нашли и следа этого человека в камне?
