Милославская начала было рассказывать историю, поведанную ей недавно Натальей Евгеньевной, но Три Семерки довольно скоро перебил ее.
– А-а-а! Так бы и сказала! А я-то думаю!
– А я как сказала? Разве не так? – удивилась Яна.
– Ну не понял я сразу, не-по-нял! – по слогам продекламировал Руденко.
– Слушай, а тебе это откуда известно? В прессе вроде не было ничего и на телевидении тоже…
– Я этим сейчас занимаюсь.
– То есть как?
– Так. Расследую это дело. Мать оставшейся в живых потерпевшей пожелала воспользоваться моими услугами.
– Вот те на! – громко захохотав, воскликнул Семен Семеныч. – Ничего себе совпадение!
– В чем дело? – ничего не понимающая Яна беспомощно развела руками.
– Я тоже расследую это дело, – четко проговаривая каждое слово, заявил Три Семерки, – не теми способами, которые используешь ты, конечно, но, тем не менее, мне поручено принимать в этом деле самое деятельное участие.
– А что ж ты тогда сразу ничего не мог понять? – удивилась Милославская.
– Да знаешь, я это все, честно говоря, как-то не очень держу в голове, – пренебрежительно поморщившись, произнес Руденко. – вообще, у нас и так куча серьезных дел, а тут приходится заниматься всякими там изнасилованиями.
– Изнасилованиями? – от удивления Милославская раскрыла рот.
– Ну да. Это такие банальные истории, что невольно забываешь подробности каждой из них. Ужасно, конечно, но такое сейчас происходит везде и всюду.
– Подожди, подожди, – гадалка жестом руки остановила приятеля, давай по порядку.
– Зачем? Ведь ты занимаешься этим делом и, наверное, и так все знаешь?
– Д-да… Но… Но об изнасиловании я, честно говоря, услышала только от тебя. Мать потерпевшей не сказала об этом, а с самой Валерией я пока не виделась.
– Вот это да? Что ж она не рассказала?
– Не знаю. Возможно, не захотела вдаваться в подробности, потому что это вновь причиняет ей уже испытанную боль, – предположила Яна, – а может быть, она просто считает, что знать об этом – дело милиции, а экстрасенсу важны другие детали…
– Не знаю, не знаю, – Три Семерки с сомнением покачал головой.
Помолчав немного, Руденко поведал подруге ужасающую историю о том, что несчастным девушкам пришлось вынести. Над ними измывались, зверски издевались, и неудивительно, что пережитый Валерией шок привел к потери памяти. Наверное, это было защитой организма, который знал, что душа, сердце человека, в отличие от его тела не в силах вынести все это. Милославская, скрепя сердце, выслушала рассказ до конца.
– Чего же от тебя хочет Наталья Евгеньевна? – спросил Семен Семеныч, закончив.
– Помочь ее дочери вспомнить все. Ведь это значительно облегчит работу следствия?
– Да.
– И вообще, родители потерпевших не могут смириться с тем, что преступник до сих пор разгуливает где-то безнаказанно.
– Милиции они что же, не доверяют? – с чувством уязвленного самолюбия тихо произнес Руденко.
– Дело не в этом, – вздохнув, ответила Милославская, – одна голова, как говорится, хорошо, а две… сам знаешь… Да и с каждым днем надежды у них становится все меньше и меньше, а в моих методах они видят шансы на успех.
– Ну что ж, это их дело, – заключил Руденко.
– Ты что это приуныл? – глядя другу в глаза, спросила гадалка.
– Не приуныл я! – раздраженно ответил Три Семерки.
– Сем, а Сем, давай сотрудничать, а? – вкрадчиво протянула Яна. – Знаю наперед, мне твоя помощь понадобится…
– Понадобится, так помогу, – отрезал Три Семерки, все, хватит об этом, давай лучше о чем-нибудь более приятном.
– О приятном, так о приятном, – согласилась Милославская и пригласила друга пить кофе, который уже практически остыл.
С полчаса они говорили о том-о сем, об общих знакомых, минувших удачных делах и прочем. Яна не забыла поинтересоваться здоровьем жены Руденко, Маргариты Ивановны, и успехами его сына. О домочадцах Семен Семеныч говорил с удовольствием, он искренне любил их и был хорошим семьянином, хотя редкие вечера ему доводилось проводить в стенах своей квартиры. С женой Руденко повезло, поэтому ему не приходилось выслушивать упреки за это. Маргарита Ивановна для него была просто подарком судьбы. Профессия требовала от него огромных усилий, рабочий день был ненормированным, часто случались какие-нибудь неприятности, после которых Три Семерки долго ходил злой и раздраженный. Однако дома его всегда ждал теплый прием, ласковые слова, понимание и ужин, приготовленный с душой. В общем, жена Руденко была не только истинной хранительницей семейного очага, но и своеобразным антистрессовым средством.
Чему уж поистине завидовали сослуживцы и друзья Руденко, так это тому, что даже если он приходил домой, предварительно уговорив на работе бутылку любимого портвейна, Маргарита Ивановна хмурилась, бурчала, но через несколько минут от ее рассерженности не оставалось и следа.
Маргарита Ивановна с годами не утратила своей былой красоты, и даже появившиеся с годами морщинки не лишали ее облик неповторимого обаяния и привлекательности. Глядя на таких, как она, всегда думается, что некоторые люди с течением лет только хорошеют. Возможно, причина этого кроется в неутомимом оптимизме, жизнерадостности и редком человеческом радушии, которые, такие, как Маргарита Ивановна, не теряют даже в самые критические моменты жизни.
Поговорив о близких, Семен Семеныч вновь пришел в прежнее, веселое расположение духа и вновь стал смотреть на мир глазами оптимиста. Милославская решила воспользоваться этим, поэтому предложила:
– Ну что, теперь за работу?
– За какую работу? – удивился Три Семерки.
– Едем к Вершининой? Ведь я еще с ней не познакомилась.
– Не-ет. Уволь, – Руденко отрицательно покачал головой, – на данный момент у меня другие планы. Было свободных два часа, я тебя навестить решил, а далее все пойдет по заранее предначертанной схеме. Завтра… или даже послезавтра с утра я к твоим услугам, а сейчас – извини, занят.
– Нет, Сема, ждать я не могу, не имею права. Возьмусь за работу прямо сейчас. Приехала домой передохнуть, а тут ты позвонил. Поговорила вот с близким человеком и будто заново родилась. Чувствую вновь порыв к деятельности. Ну а ты… подвезешь хотя бы?
– О чем речь?! – Три Семерки загремел ключами, лежавшими на столе, и встал, чтобы направиться к выходу.
– Семен Семеныч, я скоро. Минут пятнадцать подождешь? Мне одеться надо.
– Давай по-шустрому, – буркнул Руденко и вышел из дома.
«Шестерка» Руденко спешила по одной из нешироких улиц, то и дело ловко обгоняя другие автомобили. Машина, конечно, была старой, зато Семен Семеныч показывал себя первоклассным водителем. К тому же, всю жизнь проработав в милиции, он отлично знал город, поэтому, не задумываясь, летел вперед от самой Агафоновки до центрального Октябрьского района, где по правилам полагалось снизить скорость.
Яна Борисовна здесь тоже стала смотреть в окно внимательнее, раздумывая, где ей лучше выйти, чтобы побыстрее добраться до указанного на смятом листочке адреса. Наталья Евгеньевна, уже выйдя за калитку, продиктовала его Яне, точно также, как номер своего рабочего и домашнего телефона. Улица, на которой проживали Вершинины, не была центральной, поэтому Милославская недостаточно хорошо себе представляла, где именно на ней находится дом под номером двадцать пять дробь один.
– Семен Семеныч, – вдруг обратилась она к Руденко, – останови.
