Вишнин рухнул на стул, рванул ворот мундира – звякнула по полу пуговица. Налил коньяка, хлопнул залпом. По фронтовой привычке – занюхал кулаком. А Виктор Иванович продолжает отчитывать:
– Коля, мои ребята хоть где оставили метку, выводящую на меня или на Союз? Нет! Мои все косят под немцев и пендосов. Мне ответка не нужна. Весь мир пылает. Великобритания, уходя, подожгла за собой все свои колонии. Везде войны. Перманентные войны. На выжигание излишек энергии народов и сжигание «излишков биомассы»! Так они это называют, уже не особо и скрывая. И везде – мои люди ловят рыбу в этой мутной воде. Ты, генерал госбезопасности, слышал об этом? Нет? И никто на меня не укажет. А вот ваши команданте Че – точно в вас пальцем показывают. Тебя история с операцией ЦРУ по перекрашиванию Европы в тёмно-красный цвет ничему не научила? А, Коля? Для чего сегодня я тему поднял? Ещё раз повторю – операция ЦРУ по окоммунистичиванию Европы. Ещё раз – операция ЦРУ! Нашими же руками толкают всех европейцев в их НАТО. А наши и рады стараться! Ради пяти минут под красным флагом. Ради медали или ордена? А там хоть трава не расти! Коля, вы ещё людоедам в Камбодже денег дайте! Ёжнутым Пол Потам! За орден Ленина на ещё одном мундире генерала от политуправления! Они вам под нашим знаменем такое устроят, что весь мир стошнит. А потом все будут Сталина людоедом называть! Коля, это не крестовый поход! И ты не папа римский. Что вы ворочаете?
Отец не на шутку разошёлся. Женщины уже сбежали, закрыв за собой дверь. Прибавили громкости на проекторе. Миша стоял рядом. Понятно, что если отец опять отвесит оплеуху Вишнину, Миша помешать не сможет, просто не успеет. Только если принять удар вместо генерала.
– Про Китай и Корею ты не возмущался.
– Поздно пить боржоми! Из Китая мы с войны не уходили, как самураев в колонны пленных сгоняли. А в Корее – государство! Мы не устанавливаем ни там, ни там советскую власть, а торгуем с официальными властями. Торгуем тем, что им и нам нужно. Всё по закону и справедливости. Наших войск там нет. Все наши там числятся местными. Даже мой Маугли. Он там был Мао Ли. Чувствуешь разницу, Коля? Официальная власть, расстреливающая агентов и ЦРУ, и МГБ – равнозначно в том числе, идущая своим собственным путём, своим собственным общественно-экономическим строем, с которыми оформлены все договоры. Официально! Страны, которые или уже в ООН, или скоро там будут. Официальная власть страны, куда вторглись американцы. В данном случае мы красавцы, помогаем слабым и обездоленным. И – террористы, бандиты и мятежники, что поднимают бунт против официальной власти. Чуешь разницу? Чуешь, какая вонь поднимется прессой? В этом случае мы бандиты и преступники международного масштаба! И вообще, Коля, кто пустил этих шпионов-сионистов-масонов их долбаного Коминтерна во внешнюю политику? А? Где МИД? Где Генштаб? Где ЦК? Куда все смотрят? Что, Сталин отошёл от дел – пусть всё идёт вразнос? Коля, где МГБ? Вы разве не видите, на чью мельницу эти деятели льют воду? Ты меня пришёл прощупать? Меня ли надо щупать, Коля?
– Ты меня за кого принимаешь? – снова вскочил генерал.
– За тебя! – ткнул пальцем Медведь генерала, да так, что Вишнин обратно плюхнулся на стул. – За генерала госбезопасности! Госбезопасности, которая думает не о государственной безопасности, а о перипетиях общественных устройств и внешней атрибутике разных амбициозных личностей, не прикладывая эти думы на свои интересы и свои прямые обязанности – безопасность СССР! Вас поимели, Коля! Вы стали политичны и предсказуемы.
Михаилу пришёл вызов. Одновременно с вызовом Басе отца. Мгновенно забыв ссору, Медведь прыжком оказался у стойки с доспехом Басей, мгновенье – отец оказался поглощён доспехом. Миша, чуть не выбив дверь, летел переодеваться, перелетая через диван и удивлённые взгляды Медвежат. Тревожный вызов пришёл от личной охраны Сталина.
Михаил набирал на своём мобильнике гараж. Длинные гудки.
– Мышонок – вертолёт! Сталин – на ближней даче! – услышал Миша, запрыгивая в егерские штаны.
– Принял! – закричал Маугли в ответ, сбросил вызов, услышав в трубке голос дежурного по гаражу.
Вертолёт – на крыше. Миша вылетел в подъезд, так и не успев переодеться, как был, в домашнем, лишь в штаны и успел запрыгнуть, с обувью и верхней одеждой – под мышкой, летел по лестницам. Лифт ехал вниз – он не стал его ждать.
На лестничном пролёте Миша сбил с ног какую-то девушку.
– Извини! – кричал он ей уже с верхних этажей.
Пока Миша проводил краткий ЕТО, запускал и прогревал двигатель, отец и Вишнин поднялись на крышу. Как только они забрались в кабину вертолёта, Миша оторвал опоры от площадки, не дожидаясь даже закрытия дверей. Генералы хоть и немолоды да изранены, но – боевые, им к роли танкового десанта не привыкать. Краем глаза он заметил, как на крышу вылетела сбитая им на лестничных пролётах девушка, стояла, прижав руки к голове, удерживая волосы от ударов воздуха, взбитого винтами вертолёта.
Миша даже не пытался ввязаться в разговор Баси и диспетчера. Это было кощунством. Всё одно что первоклашке влезть в разговор учителя и смотрителя школы. Лишь слушал, что им разрешили пролёт, и отметил выделенный коридор.
Миша хорошо знал эту модель винтокрылой машины. Лёгкий пассажирский автожир выпускался одним из цехов Гвардейска малыми партиями со скоростью три-пять вертолётов в месяц. Модель не боевая, спортивно-пассажирская. В Гвардейске исполняет функции неотложки и срочного курьера. Вот и сейчас – неотложка. Как понял Миша, Сталину плохо.
Вертолёт летел над Москвой, раскрашенной праздничной подсветкой. На душе было уже не празднично. Эта ссора лучших друзей, непонятная официальность Вишнина, напряжённость отца. В воздухе висела какая-то нервозность. А так как все присутствующие обладали чутьём на неприятности, все понимали, что это нервное дёрганье не к добру. Если бы они оба не были так морально напряжены, то разговор бы этот прошёл в форме шутки, с подколами и пересмешками, но прошёл – в форме
