- Последний раз в том году приезжала, ещё нечего дорога была, - пожала я плечами.
- Ой, да ты вспомнила. Тридцать лет назад знаешь, она какая была-то? С тех пор и не помню, чтобы особо ремонтировалась. Вся область зачахла. Все колхозы развалили, частники все повыкупали. Ничего святого не осталось. Молодёжи работать негде. Если не на что уехать отсюда, так и спиваются ребята.
Я вздохнула. Про развал колхозов знаю не понаслышке. Наш довели до нищеты, потом продали за копейки, какой-то московской аграрной фирме. Обещали народу, что места новые рабочие будут, зарплата хорошая, вот мол, заживём. А что вышло на самом деле? Народ повыгоняли, берут только на подработку сезонно, за копейки.
Сейчас оказывается, не выгодно, свою технику им содержать и обслуживать. Проще нанять, а там и рабочие свои, и транспорт. Вся бухгалтерия в столице. Вот и оказались наши мужики, никому не нужны. Мой папа так же. Выживайте как, хотите. Вот и разваливается село, потихонечку.
Раньше за паи в колхозе, зерно давали и солому. Люди в каждом доме хозяйство держали. Сейчас кормить скотину нечем, из-за этого перевели всю животину. Новые арендаторы за паи копейки платят, а не нравится - продавай паи по дешевке, а нет - молчи в трубочку. И нет альтернативы.
Свиноферм по всей области настроили, вот мол, вам рабочие места. Работайте, коль, здоровья своего не жалко. Скотину кормят химикатами, колят гормоны и антибиотики. Запах кислотный по всему району стоит. Сколько народ ругался, сколько писали письма, все без толку. Уже всё и все куплены. Грустно конечно, но что сделаешь? Таксист, как мои мысли прочитал:
- Закрой-ка, дочка, окошко, а то сейчас ферму проезжать будем. Поди, опять вонища стоит, знаешь какая?!
- Знаю, все я знаю, - ответила я.
- Работал мой сосед на одной из таких. Говорит ужас, чем свиней пичкают. Кожа трескается у них, расти не успевает, - покачал мужчина головой. - А голуби-то, которые там отходы клюют, лысые и летать не могут. Ох, и паразиты, ведь людей этим мясом кормят. А свиньи эти, если сдыхают, все равно ещё пару дней растут.
- Кошмар, - согласилась я.
- Куда же мир-то катится. Вы там, поди, в городе все из магазина едите. Ничего не знаете.
- А куда деваться? - махнула головой я, соглашаясь.
- Вот и некуда, да. Ни в деревне, ни в городе жизни нет, - прокашлялся таксист.
Уже совсем рассвело. Здесь, как на другом континенте, голубое небо и яркое солнце.
Прекрасная погода. За стеклом мелькают ещё зелёные поля, и деревья. Но скоро осень окрасит их в свои тона. Обольет жёлто-красными красками. И все вокруг заиграет по-новому. Осень особо красива в этих местах.
Наконец-то показалась табличка с названием села, и надпись: "Добро пожаловать". Мне уже не терпелось поскорее обнять близких. С трудом заставляла сидеть себя на месте. И когда машина, наконец, остановилась у калитки моего дома, внутри у меня все встрепенулось. Я расплатилась с таксистом, он достал мой чемодан, и пожелав всего хорошего, уехал.
Так я что-то не поняла? У забора стоял старенький мотоцикл, прочитала название "Минск". Сомнений кому он принадлежит не было. Не рановато ли в пятнадцать лет, для такого транспорта? Открыла калитку, сразу заметила маму и брата на заднем дворе.
- Я что-то не помню, чтобы Илюха на права сдавал, - крикнула я. Мама подскочила на месте. Брат бросился бегом ко мне.
- Сонька! - обнял он меня. - Да какие права? Тут менты-то последний раз были, пять лет назад, когда в колхозе шифер стащили, - рассмеялся весело брат. Я потрепала его по макушке. Уже подоспела мама, со слезами на глазах.
- Что же не сказала, что приедешь, дочка? - крепко обняла меня она. - Ой, а исхудала-то как вся!
- Мама да хватит тебе, - поцеловала я её. - Это Илюша у вас вымахал, вон какой. Больше меня уже, - показала я язык брату.
- Пошли в дом, голодная теперь с дороги. Илюша, ступай за отцом съезди, - велела мама ему.
- А где папа? - спросила я.
- Председатель бывший помочь попросил, дом они там, что ли кирпичом обкладывают, - пожала плечами мама.
- Ой, мам, да каким кирпичом-то? Сайдингом обшивают, - помотал головой брат, мол, вообще тёмный лес.
- Не умничай, иди уже за отцом! - махнула рукой мама.
- Я не хожу, а езжу, - поправил Илюша. Вот, говнюк, захотелось пинка дать ему, или подзатыльник, что бы с мамой не спорил.
- Кати уже отсюда, - скорчила гримасу я.
- Завидуй молча. Или прокатиться хочешь? - предложил он. - Поедешь за батей, со мной?
- Что бы ты разбил меня? - махнула я руками.
- Ма, скажи, я хорошо вожу? Тебя вон как хорошо до работы довез, - скорчил обиженную моську Илюша.
- Ага, шумахер ты мой, - улыбнулась мама. - Отстань, от неё. Сонь устала с дороги?
- Сидеть устала на месте, - покачала головой я. - Точно не разобьёшь?- обратилась к брату.
Он сострил лицо, мол, ты чего, совсем уже?
- Ну, тогда поехали! - рассмеялась я. - Заводи уже свой драндулет.
- Я тебе дам щас, драндулет! - погрозил пальцем брат и вышел из калитки.
И, правда, ездил он не плохо. Как же было здорово, ветер развевал волосы и нежно ласкал лицо. Лет десять, наверное, уже не каталась на мотоциклах. Я отцепила руки от брата, расставляя их в сторону.
- Держись, - крикнул он, прибавив газ. Я взвизгнула, обхватив его руками.
- Дурак! - крикнула я, думая, что он не услышит через шлем.
- Сама такая! - ответил мне родной голос.
Мне, конечно, было неудобно заходить в чужой двор. Но брат потащил с собой, сказав:
- Ну чего ты, Сонька, - а потом крикнул, папе, стоящему на лестнице. – Бать, посмотри кто у нас тут.
В следующую секунду папа, слез с лестницы, пропустив половину ступенек, и закружил меня в своих объятиях. Вот говорят, что обычно сын ближе к отцу, а дочь к маме, но у нас все наоборот. С детства папа таскал меня везде с собой, на рыбалку, на работу. Тайком от мамы покупал мороженое, когда она запрещала. Всегда учил давать сдачу, тем, кто обидел. Даже когда я жаловалась ему, он не заступался, а говорил, что жаловаться нехорошо, нужно уметь постоять за себя и держать выше нос. Я всегда знала, что в обиду меня он не даст
