По виду жилых зданий и их трансформаций, кстати, вполне можно было проследить и изменения самой Станции. Когда-то их было две, и плюс еще один огромный корабль – Ковчег с переселенцами-специалистами, земной флорой-фауной и самой важной техникой для терраформирования. Со временем между ними начали протягиваться соединительные туннели, строиться общие отсеки, пока две станции не стали одной, а затем воссоединились и с Ковчегом, правда последний все еще умудрялся свой специфический сохранять статус. И хотя жить здесь стало удобнее, сама Станция потеряла свой первоначальный вид, приспособленный для длительных космических перелетов, и чем дальше, тем больше годилась лишь для музея в честь старой эпохи первых переселенцев.
Вход в дом защищался стандартным электронным автономным идентификатором, бодрым пиликаньем отреагировавшим на наручный коммуникатор Шестьсот семнадцатого. Дверь, конечно же, отъезжала в сторону, экономя и так небогатое пространство.
Блок Шестьсот семнадцатого располагался на третьем этаже, в правом крыле, у несущей конструкции. Достаточно надежное месторасположение, которое оценит не каждый. Толстый внешний слой квартир соседей отделял его от любых неприятностей, начиная от взрывов и заканчивая радиационной утечкой. Сразу две из четырех стен усилены каркасом, сантиметров пять и так скудного внутреннего пространство скрадены толстым слоем изолята. А если сравнить площадь блока с площадью симметричного жилья в левом крыле, любой достаточно внимательный человек заметит подозрительное отсутствие пары квадратных метров, отведенных под фальш-стену с припрятанными за ней оружием и прочими вещами крайней необходимости.
Идеальная берлога для отщепенца вроде него.
Лестница наверх находилась в самом центре дома-шкатулки. Ступени обвивались вокруг мощной винтовой центральной опоры, и расходились в сторону, образовывая тонкие, невесомые мостики между столбом и каждым из блоков. Поднявшись на третий этаж и свернув в свой коридор, Шестьсот семнадцатый обернулся и взглянул вниз. Раньше лестница напоминала ему артерии, питающие уродливое металлическое сердце, но сейчас, свежевыкрашенная в нарядный белый, куда больше походила на причудливое дерево, с многочисленными ажурными ветвями и полным отсутствием листвы. Книги, бумажные сборники чужих фантазий, к сожалению, попадали в руки Шестьсот семнадцатого не так уж и часто, но в одной из них ему как-то довелось читать о народе, взращивавшим дома-деревья. Если тех чудных и мудрейших волшебных существ в перспективе ожидало будущее, в котором жил сейчас Шестьсот семнадцатый, то ничего, кроме красивого ритуального самоубийства, он бы им пожелать не смог.
Дверь в блок – металлический контейнер три с половиной на три метра – открывалась все тем же наручным коммуникатором. Недели три назад Шестьсот семнадцатый установил дополнительный пакет защитных программ, поэтому ждать открытия дверей приходилось дольше. Но выбора не было, работодателю вдруг вздумалось обновить капсулы большинства своих агентов. Приходилось теперь беспокоиться о защите подобного нежданного (да и не особо нужного, если уж откровенно) добра.
Жилье Шестьсот семнадцатого не особенно отличалось от миллионов подобных. Небольшое открытое пространство, большую часть которого занимали биокапсула и отсек для робота. Справа у дверей располагался шкаф да крючки для одежды, слева - минималистичный выступ отделенного от остальной части квартиры санузла, в котором душ можно принимать лишь сидя на толчке. Дальше квартира делилась на две условные половины, с биокапсулой и берлогой робота пса в одной, большей части, и отделенной перегородкой кухонькой слева. Пара встроенных полок, коробка климат-контроля под потолком, блок контроля систем, сверток спального мешка, утрамбованный сверху рюкзаком с набором «тревожного реагирования». Никаких окон или иных дверей. Вот и все убранство.
Чисто, удобно, функционально.
Только капсула радикально выбивалась из окружающего пространства, сразу привлекала к себе внимание. Сверкала новыми, гладенькими пластиковыми боками насыщенного бордового цвета, украшенными маркировкой. Хрустальный гроб из сказок.
Верхняя, куполообразная часть капсулы была частично прозрачной. Впрочем, при желании, можно затемнить всю крышку. Если ты, конечно, желаешь почувствовать себя в гробу перед кремацией. Под крышкой размещался бордовый пластиковый саркофаг с частично вынесенными наружу системами управления, блокирующимися, как только пользователь оказывался внутри и отдавал соответствующую команду. Активными в таких случаях остаются лишь кнопки экстренного пробуждения.
Под саркофагом таились системы контроля и почти такого же размера резервуар с жидкостью, среди народа именуемой рассолом. Специальная смесь, в которой человек мог находиться днями, не зарабатывая пролежней, пересыхающей кожи, дерматита и прочих приятных прелестей. Питательная среда была слишком уж привлекательна для бактерий, особенно, если перед погружением ты не соизволил пройти дезинфекцию должным образом. Поэтому жидкость и сливалась регулярно из саркофага в резервуар, и проходила множественную очистку, прежде чем вновь вернуться в капсулу.
Впрочем, можно выйти в виртуал и без нее, особенно для дела десяти минут. За то время, как у Шестьсот семнадцатого появилась новая биокапсула, он пользовался раствором от силы раза два, и сейчас по привычке просто скинул обувь и куртку, прежде чем лечь в абсолютно сухой пластиковый гроб.
Крышка с жужжанием встала на место, шикнули фиксаторы. Шестьсот семнадцатый активировал голографическую панель управления, ввел пароль и нажал кнопку приема входящего сигнала.
- Долго, - раздраженно бросил мужчина на внутреннем мониторе.
Шестьсот семнадцатый промолчал. Любые оправдания излишни, как и объяснения.
- Твое новое задание – «Таркит», - куратор сразу перешел к делу. Кому-то такая сухость могла показаться оскорбительной, но Шестьсот семнадцатый ценил лаконичность своего начальства. – Прямо сейчас к тебе подойдет наш техник, обеспечит вменяемый вход в систему, принесет необходимый минимум. Перенастрой передатчик внутри игры на прямой и высокоприоритетный прием сообщений от компании. Задача первого времени – разобраться по минимуму с управлением и базовыми знаниями. К твоему персонажу будет прикреплена вирт камера, не забудь активировать, когда войдешь. Вопросы?
- И какого хрена Системщику делать в Игре? – что-что, а себя в качестве игрока Шестьсот семнадцатый представлял крайне плохо. Его сфера деятельности чаще всего заключалась во внутреннем наблюдении и анализе потенциально опасного человеческого фактора. Что актуально на Станции, но никак не в выдуманном мире. Да и вообще, род его деятельности был напрямую связан именно с поддержанием порядка именно на Станциях. Обеспечить эффективность труда, предотвратить возможные восстания или столкновения, выявить зачинщиков беспорядков, уничтожить все то, что могло нанести вред размеренной жизни Станции и всех ее обитателей. А какая опасность могла возникнуть в Игре, если там даже игровых персонажей, НПС, игроку убить было нельзя – тут же срабатывал защитный блок, и человека выкидывало обратно в капсулу, да еще и эсбэшники из внутренней Службы Безопасности могли заглянуть для профилактического простукивания по черепу?
- Умный дохрена, или что? – неласково отозвался куратор. – Делай, что
