дома, ласково сказав Джемме, вскочившей в надежде отправиться вместе с хозяйкой:
– Нет, девочка, тебе туда никак нельзя. Покарауль-ка лучше дом, а мне никакая опасность там не угрожает, – неосмотрительно проговорила она, не подозревая, что готовит ей этот жаркий день.
Джемма укоризненно посмотрела на хозяйку и обиженно улеглась у калитки, просунув свой нос через решетчатое ограждение. Всем своим видом она выражала оскорбленное достоинство.
Яна довольно быстро поймала машину. За рулем бутылочного цвета «девятки» сидел жизнерадостный мужичок. Услышав адрес, он сперва было заколебался, но затем, окинув женщину оценивающе- одобрительным взглядом, махнул рукой, приглашая садиться. Всю дорогу Яна мучительно пыталась сосредоточиться, обдумывая нелегкое дело и свои дальнейшие действия. Конечно, водитель, как Милославская и опасалась, всеми силами пытался ей в этом помешать. Мужичок ни на минуту не закрывал рот, комментируя все, что только попадалось им на пути, включая водителей других машин, ГАИ, погоду, предстоящий путь через весь город и саму Яну. Причем только последний пункт – то есть сама попутчица, воспринимались им одобрительно. В результате, расплатившись, Милославская стрелой вылетела из машины, до конца все еще не веря в чудо избавления от говорливого водителя.
Она прибыла на кладбище немного раньше, чем рассчитывала. Было еще только без четверти двенадцать и, вспоминая о видении, которое преподнес ей «Джокер», Яна решила пока прогуляться между могилами в надежде случайно обнаружить что-то из увиденного. Конечно, вероятность подобного была чрезвычайно мала, но все же стоило рискнуть.
Яна медленно побрела между рядами бесчисленных могил. Через несколько минут у нее уже рябило в глазах от множества однообразных памятников, навеки скрывших под собой чьи-то надежды и чаяния, горести и радости. В результате время пролетело незаметно. Спохватившись, Яна в последний момент отправилась к входу. Как она и ожидала, микроавтобус с провожающими Олега в последний путь, а также вереница легковых машин притормозили прямо у входа. Ведь родители усопшего были не только очень богаты, но и влиятельны, так что почетное, лучшее место у самого входа на кладбище любимому сыночку было обеспечено.
Желающих проститься с Олегом оказалось очень много, причем как раз его ровесников по какой-то причине можно было пересчитать по пальцам. Большинство представительных, богато одетых людей, по всей видимости, являлись родственниками или имели отношение скорее к родителям, чем к мальчику.
Похоронная процессия с несомым впереди гробом двинулась вперед. Яна, стоя в стороне, внимательно наблюдала за присутствующими. Она решила как бы случайно завести разговор с кем-то из присутствующих. Конечно, можно было подойти к Дарье Владимировне, но Милославская желала найти человека, способного вести разговор и отвечать на вопросы, а не биться в истерике. Именно поэтому Яна решила выбрать себе в спутницы не родственницу, а ту самую соседку, которая, по словам Руденко, была так близка с Сизовыми.
Яна слегка отвернулась, чтобы не быть узнанной, когда четверо мужчин пронесли мимо роскошный гроб. За ним проследовали священник и, все в черном, скорбящие родственники. Первой шла спрятавшая в платочек лицо безутешная Дарья Владимировна. Ее поддерживал упитанный высокий мужчина с самодовольным лицом, несколько подпорченным читающейся на нем скорбной растерянностью. За ними следовала молоденькая девушка и еще один мужчина, цветом волос и глаз напомнивший Яне Сизову.
Далее, видимо, прошли дальние родственники и друзья. Народу было много, но где-то ближе к концу процессии Яна выделила из толпы красивую, державшуюся чрезвычайно прямо, женщину с пышными формами, но довольно-таки тонкой для подобной фигуры талией. Черный цвет удивительным образом ей шел, оттеняя мягкие, почти детские черты лица. Она шагала как-то особняком и казалась несколько чужеродной этому сборищу представительных господ, старательно удерживающих на лицах напускную скорбь. Лицо же приглянувшейся Яне женщины сохраняло отрешенное, почти бесстрастное выражение. Лишь бросаемые время от времени рассеянные взгляды из-под черного кружевного платка развенчивали впечатление того, что женщина из-за глубокой скорби погрузилась в ступор и двигается чисто механически.
Яна незаметно пристроилась рядом. В руках ее был букет цветов, предусмотрительно приобретенный у ворот кладбища. Через несколько секунд Милославская демонстративно оступилась и подвернула ногу. Тихонько ойкнувона как бы случайно оперлась на идущую рядом женщину.
– Простите, – еле слышно пробормотала Яна, делая вид, что очень смущена. – Мне так неловко, в такой скорбный момент… Вы не могли бы подержать секундочку букет, пока я поправлю ремешок на босоножке.
– Конечно, – женщина доброжелательно смотрела на Милославскую.
– Я вас раньше вроде бы видела, – Яна проявила чудеса догадливости, решив войти в доверие. – Вы случайно не соседка? Как-то я к Даше приходила и с вами столкнулась.
Яна желала расположить к себе женщину, котораясудя по описанию, данному ей ранее Руденкои должна была являться Воронцовой. В то же время, с помощью ловкого маневра с якобы подвернутой ногой, она заставила женщину приостановиться, оказавшись в самом конце процессии.
– Извините, должно быть неудобно, что я вас обременяю в такой момент разговорами, – Яна была сама любезность. – Но, понимаете ли, я мать сестры племянницы Дарьи Владимировны, – с ходу наворотила она это хитросплетение родственных уз, надеясь раз и навсегда запутать новую знакомую, создав у нее ощущение, что Яна – родственница усопшего.
– Мы давно не виделись с Сизовыми, я уезжала на несколько лет за границу, – продолжала Яна. Тем временем свободной рукой, так чтобы не заметила ее новая знакомая, она потихоньку извлекла из кармана карту «Внушение» и сжала ее. Затем Милославская вздохнула:
– Раньше мы были так близки. Помню Олежика еще вот таким малышом. а теперь он без меня вырос, ничего о нем не знаю – сами понимаете, что такое письма да телефонные переговоры. К Даше с такими вопросами подходить неудобно – у нее горе, ей говорить об этом больно, а мне хотелось бы понять, что случилось с Олежкой, как он жил последние дни. Не могу поверить в случайность его гибели – мальчик из такой хорошей семьи не в состоянии стать наркоманом!
Женщина взглянула на Яну доброжелательно. Произнесенная той тирада произвела желаемое впечатление. Видимо, обмануть ее было не столь уж и сложно. В этот момент Милославская крепче сжала вспотевшей рукой карту, пытаясь воздействовать на сознание женщины. Первые мгновения та не поддавалась, даже возникло какое-то, совершенно неожиданное подсознательное противодействия – Яна поняла, что Анна даже собралась было избавиться от цветов, а также от их хозяйки и прибавить шаг. Но Милославская, делая вид, что боль в ноге все сильнее, опиралась на ее руку, крепко вцепившись в рукав черной блузки. Скандал в таком месте незнакомке поднимать не хотелось и она временно смирилась с присутствием странной родственницы.
Тем временем Яна сосредоточилась на воздействии. Она понимала, что на человека, не отличающегося быстрым умом повлиять легче, так что особых проблем вроде бы не предвиделось: «Ты сейчас в неуравновешенном состоянии, – мысленно повторяла она, сконцентрировав свои силы. – Осознание близости смерти, скорбь нервирует и выводит тебя из равновесия. Поэтому ты открыта для моих воздействий». Яна решила внушить незнакомке приветливость, податливость, чтобы совершенно неосознанно та восприняла Яну в качестве старой подружки, с которой можно поболтать и посплетничать о знакомых.
– Как вас зовут? – голос Яны был успокаивающе вкрадчив.
– Анна, Анна Дмитриевна Воронцова.
«Видимо подействовало», – возликовала Яна. В то же время она чувствовала, что до конца женщина не поддается, ее сознание, словно пытаясь опомниться, сбросить себя чужую власть, стремилось замкнуться и отстраниться.
– А меня Яна Борисовна, но зачем нам эти церемонии, называйте меня просто Яной. Вы давно знаете Олега?
– Уже… да, больше семи лет, с тех самых пор как мы с Сизовыми стали соседями.
– К нему часто приходили друзья? – Милославская пыталась прощупать тему, которая помогла бы ей в дальнейшем расследовании.
– Нет, не очень часто. Иногда только девушки, пока нет родителей – разные девушки, Олег их часто менял. Он был такой непостоянный, кидался на все новенькое. И еще один мальчик приходил, Дима, я
