Я прикусила губу.
Королевские слуги выстроились в ряд с каждой стороны, головы опущены в полупоклоне, руки сложены спереди. У всех угловатые лица с губами персикового оттенка, румянцем на щеках, коричневыми глазами и молочно-белой кожей. Они выглядят так по указу Министра Красоты. Она одела их в цветастую униформу, присборенную в талии, а на груди у каждого гордо красовалась эмблема, указывающая на их принадлежность к клану слуг.
Министр Красоты открыла дверь.
6
Когда-то я жила в одной комнате с мамой. Ее кровать с балдахином и моя маленькая кушетка ютились в углу наших апартаментов на седьмом этаже Красного Дома Красоты. Украденные из почтового ящика журналы мод скапливались целыми горами под моей кроватью, а изображения известных Прекрасных, утянутые из-под носа Дюбарри, украшали ширму цвета слоновой кости, отделяющую мою часть комнаты от маминой. Полки, на которых хранились сказки и фольклор о птице Фениксе Бога Удачи и серебряной лисичке Богини Обмана, были уставлены безделушками: высушенными лепестками, камушками из заводи и радужными жемчужинами в память о наших с ней приключениях. На туалетном столике стоял таз для умывания, а в камине всегда полыхал огонь. От этих воспоминаний на сердце всегда становилось тепло.
Мне сложно представить, как мама смогла когда-то оставить этот дом, а потом вернуться обратно.
Я окидываю мысленным взглядом сразу всю обстановку. Стены в золотую полоску упираются в потолок, расписанный причудливыми сплетениями роз. Я прохожу под ними, и лепестки вздрагивают и тянутся ко мне. На диванах с изогнутыми ножками раскиданы подушки, расшитые драгоценными камнями. Гобелен с вышитой золотом картой королевства Орлеан занимает всю стену. На широком белом столе в углу комнаты красуются счеты с жемчужными белыми костяшками, рядом стальные сейфы для хранения спинтрий.
Королевские слуги зажгли ночные фонарики и запустили в воздух. В их бледном свечении открываются новые чудеса, которые таит эта комната. В застекленных шкафах заперты бьютископы – небольшие латунные калейдоскопы, рассортированные по годам и месяцам и наполненные изображениями самых ярких и выдающихся придворных, зарисованных с натуры Орлеанской пресс-службой. Падма направляет узкий кончик бьютископа в сторону фонарика, летающего под потолком. Поймав свет, он проецирует на стену портреты элегантных мужчин и женщин. На эти картины не попадешь, хоть заплати огромную сумму. Послаблений нет даже для принцессы. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок мечтают увидеть свой портрет.
Дюбарри никогда раньше не позволяла нам разглядывать бьютископы и читать новости, буклеты и сплетни. Нам нельзя было соприкасаться с внешним миром.
– Смотрите, что пожелаете, – проворковала Министр Красоты.
– И ни в чем себе не отказывайте, – добавила Дюбарри.
На богато украшенных журнальных столиках разложены стопки буклетов: «Дульче», «Миньон», «Ботэ», «Сюкрэ» и «Журнал мод для дам». Эдель и Валерия сразу принялись их перелистывать, демонстрируя всем интересные статьи. Буклеты наполняли образы, созданные Прекрасными, результаты голосования о том, кто из Прекрасных сможет обеспечить место в бьютископе, профилями каждой из Прекрасных нашего поколения и прогнозами касательно силы нашей магии в сравнении с предыдущими фаворитками, покидающими двор.
Рядом веером лежат газеты со всех концов королевства: «Трианон Трибьюн», «Хризантемиум Крониклз», «Орлеанзиан Таймс» и многие другие. Я глажу их. Заголовки теснятся и мелькают на бумаге, извещая о грядущей помолвке принцессы Софии и последних королевских законах о Красоте, изданных королевой и Министром Красоты.
ЗАПРЕЩЕНЫ ЛЮБЫЕ ДЕЙСТВИЯ
С КОСТНОЙ СТРУКТУРОЙ
И КАРДИНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ФОРМЫ ЛИЦА и ТЕЛА
РАДИ СОХРАНЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ФОРМЫ ТЕЛА
ОБХВАТ ТАЛИИ не должен БЫТЬ больше 15 ДЮЙМОВ
СТАТЬЯ II – А, РАЗДЕЛ IV:
КОЖА ДОЛЖНА ИМЕТЬ НАТУРАЛЬНЫЙ ОТТЕНОК
МИНИМАЛЬНАЯ ШИРИНА НОСА
ДОЛЖНА ОБЕСПЕЧИВАТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ДЫХАНИЯ
ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЕСТЕСТВЕННОГО ПУТИ РАЗВИТИЯ ТЕЛА
ГРАЖДАНАМ СТАРШЕ СЕМИДЕСЯТИ ЛЕТ ЗАПРЕЩАЮТСЯ
ПРОЦЕДУРЫ ОМОЛАЖИВАНИЯ
Амбер заглянула мне через плечо, как будто мы и не ссорились.
– Когда меня назначат фавориткой, я добавлю новые законы.
– Зачем? Их и так слишком много. Или ты забыла те бесконечные списки, которые мы зубрили? – Этот спор повторялся бессчетное количество раз. – Я не хочу отменить их все, только некоторые.
– Как обычно. – Перед тем как отойти, Амбер подмигнула.
Я подняла «Империал Инквайер» и усмехнулась, увидев изображение придворных дам, застрявших в пробке на экипажах за день до Карнавала Красоты. На глаза мне попался заголовок, на который намекал тот юноша у ворот:
ХОДЯТ СЛУХИ, ЧТО КАМЕЛИЯ БОРЕГАРД
СПОСОБНА СОЗДАТЬ ЧЕЛОВЕКА ИЗ ГЛИНЫ
Я провела пальцем по витиеватому шрифту.
На табуретках стопками лежали издания желтой прессы. На их страницах перечислялись возможные любовники и любовницы принцессы. «Щекотливые Подробности» обвиняли принцессу в многочисленных страстных романах, в том числе с ее собственными фрейлинами. Другое издание, «Грязные Инсинуации», освещало королевские и придворные расставания, виня во всем изменения внешности и недостаток подобных процедур, а в «Непристойных Скандалах и Секретах» рассказывалось о черном рынке косметических снадобий, способных заменить работу Прекрасных. Нелепая статья меня рассмешила. Никакой тоник не сможет воспроизвести нашу работу.
По комнате, разбрызгивая духи, летали крошечные парфюмерные аэростаты.
– Эти покои приспособят под нужды новой фаворитки, – сказала Министр Красоты. – Здесь одна из вас будет встречать клиентов перед началом процедур. – Она прошлась по комнате, прикасаясь к роскошным предметам мебели, затем махнула слугам рукой. Они принялись открывать многослойные портьеры, за которыми оказалась стеклянная стена, отделяющая комнату от восхитительного сада с розами всевозможных оттенков, разнообразными цветами и растениями. – Солярий существует, чтобы черпать в нем вдохновение. Я настоятельно советую фаворитке посещать его ежедневно в терапевтических целях.
Если бы мама была здесь, она бы посоветовала мне набрать в саду лепестков для создания идеальных естественных оттенков и не заглядывать в обширные тома с образцами цвета, составленные Дюбарри. Ко мне подбежала Хана.
– Я сама себе не верю! А ты?
– Я тоже, – ответила я.
Мы разошлись по комнатам подобно тому, как стеклянные шарики раскатываются по полу. Я пошла за парфюмерным аэростатом по коридору. Стены были увешаны портретами прошлых фавориток в золотых рамах. Я остановилась напротив портрета мамы. Ее ясные глаза пристально смотрели на меня. Я представляла, как она ходила из комнаты в комнату, создавала одного красивого человека за другим, подумала про свой портрет рядом.
Я вошла в комнату. Наверное, здесь располагался процедурный салон. На стенах до самого потолка висели многочисленные шкафчики, а на выдвижных ящиках виднелись надписи: «Розовый крем», «Подушечки из лебединого пуха», «Масло» и «Помады». На мольбертах стояли портреты и пустые холсты. Слуги щелкали откидывающимися лестницами, пополняя запасы. Стеклянные витрины были заставлены баночками с пигментной пастой для любого оттенка кожи, в корзинах стопками уложены свечи, кубики воска и пастилки. На пузатой плите в дальнем углу разложили металлические инструменты. На большом столе лежали ворсистые подушки и стопки полотенец.
В дверь просунулась голова Ханы.
– Пойдем, Камиль, – позвала она и вывела меня наружу.
Министр Красоты провела нашу группу сквозь несколько дверей.
– Сюда, девочки. Тут у нас спальня. – Шесть кроватей с балдахинами
