— Ну?
— Ник, тут дельце одно образовалось, прилетай, обговорим.
— Прилетать обязательно?
— Да. Надо подумать как следует. В пляжной обстановке не получится.
— Что хоть за дело? Намекни.
— Прилетишь — все расскажем. Ждем.
И отключился. Вот ведь жук. Придется лететь — любопытно же. Да и надоело тут. Правда, так и не решил, как жить дальше. А, ладно, по течению так по течению. Пока так, а там видно будет.
Разбудил Кини. Она была не очень довольна. Ну, понятно, на станции меня сразу закружат дела, и видеть она меня сможет только ночью, да и то придется меня делить с Ингой, а тут я вроде полностью ее. Ничего, собрались и полетели. По возвращении на станцию на платформе отправились к дому. Вернее, дворцу. Никак у меня эта махина не ассоциируется с домом. Надо будет потом подобрать себе что-нибудь поуютней. Кини ушла к себе, а я сразу прошел в свой кабинет. Уселся в кресло и связался с искинами.
— Ну и чего звали? Что за необходимость была выдергивать меня с планеты?
— Ну, для начала здравствуй, твое величество.
— Ладно, Жук, не ехидничай, говори уж.
— Понимаешь ли, Ник, тут возникла такая интересная ситуация. Можно здорово поднять нашу обороновооруженность.
— Это как? Поделись.
— Со мной связался искин боевой станции.
— Серьезно? Надо же, и боевая станция наконец объявилась. Что же он молчал-то столько времени?
— Понимаешь ли, искины на боевых станциях немного не такие, как мы. Они более прямолинейные, что ли. Ну, такими их запрограммировали. Они заточены именно на войну, и ничто другое их особенно не интересует. И программировали их именно военные программисты, настоящие вояки, а как они относятся к интендантам, сам понимаешь. Искинам боевых станций, да и боевых кораблей, передалось это отношение к интендантской службе. Вот и этот искин такой же. Ко мне он относится еще ничего, я все-таки искин базы дальней разведки, а вот остальных не очень уважает.
— Ну ни хрена себе! Это что ж теперь, искины мне шекспировские страсти устраивать будут? Здорово. Ерунда какая-то получается.
— Ник, ну ты же сам понимаешь — более тридцати тысяч лет развития. Хорошо тем искинам, что были на консервации, но мы-то все это время бодрствовали. Вот и получилось, что получилось.
— Да ладно, вы-то меня со своим развитием как раз устраиваете, а вот этот железноголовый с боевой станции настораживает. И потом, Никитич-то как раз с боевого корабля, а он вполне вменяемый. Это как?
— Никитич — искин крейсера разведки. И этот крейсер был постоянно здесь и не участвовал в основных боевых действиях. Он не видел гибели своих хозяев, гибели планет, всей цивилизации. А вот искины боевых станций и боевых кораблей все это видели и ощущали. Думаешь, как отнесется искин корабля к гибели своего экипажа?
— Думаю, что никак. Искин — он и есть искин.
— Ну, ты просто еще не отошел от стереотипов Содружества. У нас искины немного другие. Практически у всех есть личностная матрица. У многих она не очень развита — это да, но некоторые имеют настоящую личность.
— Понятно, за тридцать тысячелетий чего ж ее не развить-то?
— Не всегда нужен такой большой срок. Иногда личность развивается намного быстрее. Во время войны, например. Мы в военных действиях практически участия не принимали, поэтому нам и понадобился такой большой срок, чтобы осознать себя личностью. А вот искину боевой станции повезло, вернее не повезло, оказаться в самой гуще событий. Он состоял в кластере из четырех боевых станций и сорока опорных пунктов, что защищали систему с имперской планетой. И участвовал в сражении за эту систему. Три боевые станции и большинство опорных пунктов были уничтожены, планета разрушена. И все это на его глазах. Так что сам понимаешь, для него это было огромным потрясением. Как тут не развиться личности? Ведь и люди в таких условиях становятся и умнее и мудрее. Если выживают, конечно. У вас ведь даже есть поговорка: все, что нас не убивает, — делает сильнее.
— Это что, он больше тридцати тысяч лет просуществовал уже как личность? Да он свихнулся наверняка. И чего этот псих от тебя хотел?
— А вот тут и начинается самое интересное. Он просит помощи. Не у нас, не у искинов, а у тебя, как у императора.
— И что это мне дает?
— Ну, как ты не понимаешь, это значит, он тебя тоже признает императором.
— А мне это надо? Зачем мне связываться с психом?
— Да не псих он. Да, немного неуравновешен и
