Утром меня разбудили Кини с Ингой и потребовали от меня исполнения супружеских обязанностей. Ну что ж, как говорится, назвался груздем… Хотя я от этого дела никогда и не отлынивал. Угомонились они часа через два, и я опять завалился спать. Проснулся ближе к обеду. Повалялся бы еще, но есть очень хотелось. Пришлось вставать. Взял тарелку с кашей и стакан чая и вышел из дома. Сел на лавочку у крыльца и приступил к завтраку. Лавочка, кстати, была уже местного исполнения. Кто-то из умельцев сделал, в комплекте спасдома такой не было. Молодцы. Всего несколько дней здесь, а уже благоустраиваются. И ведь сделали своими руками, без помощи дроидов, сразу видно.
Только поел — подошли семеро новобранцев. Успокоил мать парня, что остался в капсуле. Они попытались засыпать меня вопросами, но обломались. Отослал всех к Олегу Конкину. Он у нас отвечает за набор добровольцев, вот пусть и возится с новенькими. А то людей им подавай, а как прибыли люди, так никого и нет, никто с ними возиться не хочет. Связался с Олегом и посоветовал ему закрепить за каждым новоприбывшим одного старожила, и пусть их просвещают. Потом рванул на пляж. До обеда плавал в лагуне. А после обеда расстелил полотенце в тенечке и опять задремал. Но поспать мне не дали. Проснулся я оттого, что кто-то пнул меня в плечо.
— Ник, вставай, хватит дрыхнуть. Мы волейбольную площадку оборудуем, пойдем, поможешь.
Я сел. Рядом со мной стояла какая-то девица. Вроде из техников. Я никак не мог сообразить — сразу ее прибить или подождать немного. Но тут подскочила Кини, схватила ее за руку и утащила. И что это было? Ну ни хрена себе. Да, с панибратством я, похоже, переборщил. Как-то ко мне относятся немного не так, как хотелось бы. К ребятам из актива относятся и то с большим уважением. А ко мне — как к своему парню. Можно подойти, поболтать, хлопнуть по плечу. И не суть важно, что я могу быть занят. Что, трудно поговорить? Да, как-то я себя не так веду. Вернее, веду-то я себя так, как привык, но, видимо, свое поведение и свои привычки пора менять. А то аукнется мне это потом.
Вечером, когда мы сидели в гостиной и пили чай, подошли ребята из актива. Ну, Олег и так жил в нашем домике вместе с сыном, а Сергей, Серега и Даша заглянули на огонек. Посидели, поболтали. Потом вспомнили со смехом, какое у меня было очумелое лицо, когда Галка из технической группы пнула меня ногой и пригласила немного растрясти жирок и поработать.
— Ребята, вы зря смеетесь. Все могло закончиться не так весело. Во-первых, вы все изучали законы империи. Вам эту базу закачали вместе с языком. В пятой или шестой статье говорится, что оскорбление императора и членов его семьи словом или действием карается смертью. И это закон. Чего глазами лупаете? А если бы я расценил этот пинок как оскорбление? А во-вторых, относиться так к псиону высокого уровня просто безрассудно. Я ведь мог не разобраться спросонья и просто убить ее. Поверьте, я бы проломил ее защиту с легкостью. И был бы полностью прав. Вы ведь тоже все псионы. Да, уровень у вас еще не очень высок, но вы развиваетесь, и он будет расти. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. Вот так вот пихнете кого-нибудь с высоким уровнем в шутку или нечаянно, а он, не разобравшись или от неожиданности, вскипятит вам мозги. Это совсем не шутки. О хамстве и грубости надо забыть. Навсегда. И доведите это до всех.
Впечатлились и расходились молча, задумавшись. Олега я задержал и поручил ему установку по системе автоматических зондов. Я, конечно, сам собирался этим заняться, но решил спихнуть это на других. Пусть поработают немного, а то от безделья с ума сходить начали. Ничего, пилотов полно, пусть летают посменно. Заодно и попрактикуются. А летать можно на штурмовиках и штурмовых ботах. Все равно с Земли ничего не заметят. А если что и заметят, так и черт сними. Пусть гадают, что это там мельтешит по системе.
Вечером со мной связался Мишка. Он подготовил к эвакуации на корабль аж семнадцать человек, не считая родителей. Семь инвалидов и пять их родственников, также пять человек наших родственников. Из-за них он и хотел меня выдернуть на корабль. Среди них была одна девчушка, именно девчушка, несмотря на то что ей уже девятнадцать лет. Выглядела она как подросток, лет на двенадцать-тринадцать. Ростом меньше полутора метров, плоская, как доска, и вообще, по словам Мишки, мышь серая. Вот ее мама и просила привести в порядок. Очень уж девочка переживает. За нее очень переживает наш патриарх, дед Матвей. Он, кстати, тоже среди этой пятерки. А возражать ему — себе дороже. Ему уже далеко за восемьдесят. Успел даже повоевать в Великой Отечественной. Потом долго, да считай всю жизнь, был председателем колхоза. До самой пенсии. Да и на пенсии еще работал, пока здоровье позволяло. Настоящий коммунист. Вернее, даже большевик-сталинец. Из непримиримых. Очень вредный и ехидный старик. Я его прекрасно помню. В детстве меня на лето всегда отправляли на хутор, к маминым родственникам. А там он. Ох и попадало мне от него. Да и не только мне, он всех пацанов гонял. Он почему-то считал, что мы должны жить как юные ленинцы, то есть трудиться и учиться. И все. Попробуйте десятилетнему пацану объяснить, что он должен весь день только трудиться и учиться. Летом, во время каникул. Хорошо, что я обычно жил не у него в доме, а у его сестры, маминой бабушки. Но и там он меня доставал. И этого старого беспредельщика мама притащила к нам. Вот ведь елки-моталки. Это сколько же он у меня кровушки выпьет? И ведь не откажешь, придется лететь. Договорились с Мишкой, что я вызову второй, дежурный бот с корабля и на нем прилечу к ним, так как на одном боте он всех все равно не увезет. А я собирался эту ночь провести на острове, отдохнуть,
