До медсекции мы добрались на платформе.
— Что это было? — спросила мама, войдя в медсекцию.
— Где?
— Меня в дверях обдало то ли теплым воздухом, то ли холодным, так и не поняла.
— Обыкновенная дезинфекция. Я-то на это внимания не обращаю — привык. Да и вы привыкнете.
— Коль, а где девушки, о которых ты говорил?
— В медкапсулах.
— Что за медкапсулы?
— Да вот же перед тобой.
— Вот эти гробы?
— Это не гробы — это медицинские капсулы.
— Они что, больные?
— Нет, конечно. Они просто учатся. В этих капсулах можно не только лечиться, но и учиться под разгоном. То есть в несколько раз быстрее, чем без них.
— Ага, — влез Мишка, — я за полчаса выучил два иностранных языка.
— Можно на них посмотреть? — спросила мама.
— Вон в тех, крайних.
Они прошли к крайним капсулам. Отец с Мишкой сразу отпрянули от них. Отец даже как-то засмущался. Ну да, девчонки-то голые. Хотя учиться можно было и в одежде, но они принципиально всегда оголялись. Мама внимательно осмотрела каждую и подошла к нам.
— Красивые девушки. А раз учатся, значит, не лентяйки. Это хорошо. Но я потом с ними еще поговорю. Выберем тебе невесту, не волнуйся.
— Мам, давай об этом потом, а? — Я открыл две капсулы. — Раздевайтесь и ложитесь в эти капсулы. Я вас полностью приведу в порядок. Но омолаживать пока не буду, а то вас на Земле не узнает никто. Организм полностью восстановится до двадцатипятилетнего возраста. Даже здоровее будете, чем в свои двадцать пять. Но все равно немного помолодеете, лет на пять-семь. Хотя думаю, на это внимания никто не обратит. Пойдем, Мишка, выйдем.
Мы вышли, постояли минут пять, пока я общался с Никитичем, и пошли в кают-компанию. Симбионтов я пока родителям решил не устанавливать. Им еще на Землю возвращаться — спалятся на фиг. Да они и не пожелают. А без разрешения не хотелось. Потом все равно уговорю. Никитич доложил, что в капсулах они полежат больше часа, хотя если все делать по уму, то надо около суток. Но тогда из капсул выйдут двадцатилетние юноша и девушка. Пока этого не надо.
Мы уселись за стол.
— Есть хочешь? — спросил я у Мишки.
— Нет. Я бы лучше выпил чего-нибудь.
— Можно. Но ничего крепкого и предлагать не буду. Нечего маму злить лишний раз. А вот по бокалу вина в самый раз.
Я вызвал Десс и сделал заказ. Все мысленно, конечно. Через минуту она принесла нам по бокалу аграфского вина. Мишка сидел с открытым ртом и не мог слова произнести. Потом схватил бокал и ополовинил его.
— Коль, это кто был?
— Десс, стюардесса. Обыкновенный дроид. А четыре руки для удобства, блюда разносить. Да не менжуйся ты. Через пару часов симбионт развернется, и сам сможешь мысленно с ней общаться и любые заказы делать.
— Да, чудеса. Еще утром все было как всегда, а сейчас я на космическом корабле, черт знает как далеко от Земли, и обслуживает меня четырехрукая стюардесса. Обалдеть. Коль, а эти три девушки, они тебе кто? Жены, что ли?
— Нет, не жены — это точно. Просто мои девушки.
— Как ты с ними умудряешься с троими управляться-то? Я и одну-то больше месяца выдержать не могу, а у тебя целых три.
— Да нормально живем. Понимаешь, так получилось, что девчонкам некуда деваться. Кто-то по своей глупости в передрягу попал, а кому-то и я поспособствовал. Не нарочно, конечно. Так уж вышло. Выгнать я их не могу, да и некуда. Так и живем. В физическом плане все нормально. Я и еще столько же, если что, выдержу. А вообще-то ты прав — это напрягает иногда. Было бы их хотя бы две, а лучше вообще одна, но тут уж ничего не поделаешь. Они ведь молодые, здоровые женщины, и им просто необходимо мужское внимание. А мужчина у них только один. Ими самим бы хотелось иметь персонального мужика, возможно, создать семью, родить детей. Но рядом только я. А хуже всего то, что у них в общем-то и нет шансов завести нормальную семью. Разве только у одной.
— Но почему? Девчонки-то красавицы.
— Две из них из Содружества, я тебе рассказывал. Жениться ни на одной из них я не могу. Почему? Потом как-нибудь объясню. Поверь мне, причина довольно серьезная. И не потому что я плохой или они плохие, нет, просто мы немного разные. Совсем чуть-чуть. В ментальном плане. Я ментат, а они нет. И никогда не будут. И дети у нас не будут ментально активны. А я этого допустить не могу. Это все равно как если бы ты знал, что от девушки, красивой, умной и вообще просто замечательной, у тебя родятся только парализованные дети, женился бы ты на такой? Нет? Вот и я не могу. Это сделает несчастными всех. И родителей и детей. Вот так и получается, что девушки замечательные, а будущего у нас нет. И я и они это знаем. И сделать ничего нельзя.
— Но почему? Ты же сам говорил, что ваша медицина может все, даже мертвого воскресить.
— Может, Миш, может. А вот этого не может. Просто мы люди разных рас. Совсем разных. Я могу жить среди них. Могу пользоваться всеми благами их цивилизации. Мне подходят их нейросети, я могу пользоваться их техникой. А вот они ничем нашим пользоваться не могут. И дети наши ничем пользоваться не смогут. Почему так, я не знаю. И изменить ничего не могу.
— А третья
