Фрик стоял с противоположной стороны дороги, почти сливаясь с тенью от старой липы. Вот он наблюдал. Наблюдал сразу за всеми. Это Анжелика поняла почти мгновенно. И так же мгновенно – словно озарение нашло! – поняла, что галка мелкого не развлекает, а завлекает. Завлекает с тротуара на дорогу…
Впервые за многие годы высоченные одиннадцатисантиметровые каблуки показались Анжелике не величайшим изобретением человечества, а непреодолимым препятствием. Настолько непреодолимым, что она их сбросила и помчалась, как дура, босиком. Сначала по теплым доскам террасы, потом по пыльному тротуару, а потом по липкому, с испариной, асфальту.
Мелкий стоял посреди дороги. И чертову птичку он таки поймал. Поймал и, счастливый, прижимал к животу. А по дороге мчалась маршрутка, оранжевая, старая и дребезжащая. Водитель был занят – он обилечивал пассажиров. Анжелика понимала это с пронзительной ясностью. А еще с такой же ясностью она понимала, что им конец! И ей, и мелкому, и его птичке! Потому что она не успеет, не сможет опередить эту чертову маршрутку. Можно было даже не пытаться, не строить из себя мать Терезу. А теперь уже все… Теперь даже умереть красиво не получится… Теперь ее размажет по этому липкому асфальту, и никакой красоты не останется…
Мелкого она схватила просто так, по инерции. И просто так прижала его к груди. Она – мелкого, мелкий – птичку… Так обидно! До чего же обидно! Порвать всех хочется в клочья! Родителей этих долбаных… маршрутку… братца Иванушку с сестрицей Аленушкой… патлатого… фрика, который все видел и все знал заранее…
А мелкий все понял… Не кричал, не вырывался, только сердце его трепыхалось под Анжеликиными ладонями, словно пойманная птица. Или это и была птица?..
Мелкого стало жалко. Жалко почти так же сильно, как собственную загубленную жизнь.
– Закрой глаза, – шепнула Анжелика ему на ухо. – Просто закрой глаза…
В ней всегда была сила. Эта сила помогала ей выживать на улице и в одной квартире с отцом. А потом помогла не опуститься на дно, где самое место таким, как она, а вырваться в нормальную жизнь. Эта сила помогала ей вытерпеть почти год рядом с мужем-извращенцем. Наверное, этой силы не хватит, чтобы остановить несколько тонн ржавого металла, но и выбора особого у нее нет, если уж умереть красиво никак не получается…
Рыжее пятно приближающейся маршрутки Анжелика заметила уже периферическим зрением. Заметила, зажмурилась и заорала что есть мочи. Умирать, так с музыкой…
Завизжали тормоза… Анжелику обдало смрадным бензиновым дыханием, а потом накрыло горячей волной. Вот и все… Мелкого только жалко…
…И себя тоже жалко, потому что даже умереть нормально у нее не получилось. Какая-то некрасивая вышла смерть. Настолько некрасивая, что вместо ангельских аплодисментов кто-то нагло и настырно лупит ее по щекам. Лупит и сипит в самое ухо:
– Эй, ты как? Ты живая хоть?!
– Мертвая… – Мертвая и размазанная по асфальту. Нет ее больше, только голос остался.
– Значит, живая! – А тот, кто сипел в ухо, отчего-то обрадовался. – Ну ты, мать, даешь! Это ж надо такое сотворить! Ты чертова ниндзя, да?
– Я чертов труп… – Но не больно. Хорошо хоть не больно. А мелкий отчего-то плачет, ревет благим матом. Вроде ж мелких на небе должны встречать ангелы с сахарной ватой. Что ж он тогда ревет?..
– Класс! – снова восхитился тот, сипящий. Вот ей даже нормального ангела не досталось, какой-то дефективный прибыл встречать. – Я все снял! Это очуметь, какой материал получится, рыжая! Да ты открывай глаза! Открывай! Все с тобой в порядке, ни единой царапины ни на тебе, ни на малом. Только птичке каюк. И маршрутку теперь проще в утиль, чем починить. Но как ты это сделала, а?
– Что сделала? – Анжелика открыла один глаз. Да, ангел смерти ей определенно достался бракованный – патлатый и бородатый. Да еще и айфоном своим в лицо тычет…
– Класс! – Патлатый снова чему-то обрадовался. Смотрел он не на Анжелику, а в экран своего айфона. Снимал. Снимал?! Ее, мертвую, по асфальту размазанную?..
Получилось врезать и даже выбить айфон из рук. Выбить и разбить! Этого хватило, чтобы патлатый перестал радоваться и взвыл дурниной. А Анжелика тем временем села. Во всем организме у нее болели только отбитая об асфальт задница и голова. Патлатый все еще выл, заглушая рев мелкого. Анжелика повернула голову на звук. Мелкого, как переходящее красное знамя, передавали с рук на руки нерадивые родители. Про коктейль они наконец забыли, а про чадушко вспомнили. Судя по мощному реву, с чадушком все было в порядке. Чего не скажешь о птичке… От птички мало что осталось – только комок окровавленных перьев. Это мелкий ее так сжал с перепугу?..
Плевать! Главное, что некрасивая смерть отменяется! Маршрутка проехала мимо!
Оказывается, нет… Маршрутка стояла поперек дороги, уткнувшись разбитой мордой в фонарный столб, на асфальте валялись осколки стекла и фары. Вокруг маршрутки бегал и причитал водитель. Причитал почти так же, как патлатый над своим разбитым айфоном. Но если с айфоном все понятно, то кто так прессанул маршрутку?
Наверное, Анжелика задала этот животрепещущий вопрос вслух, потому что ей неожиданно ответили:
– А маршрутку ты! – Патлатый сунул свой разбитый айфон в карман олимпийки, на Анжелику посмотрел со смесью удивления и восхищения. – Если бы своими собственными глазами не видел, если бы не заснял, не поверил бы. Мы же подумали, что все… и тебе, и малому этому все. Ты так заорала! – Он погладил Анжелику по голове, она раздраженно шлепнула его по руке. – Маршрутка перла прямо на вас, там ни единого шанса не было.
Он говорил, а Анжелика тянула шею, чтобы увидеть того, в маске. Не увидела, фрик ушел. Насладился шоу и свалил. Или, наоборот, не насладился…
– … А потом маршрутку развернуло. Вот словно бы она на невидимую стену напоролась и отлетела. А ты визжать перестала и рухнула. Малого повалила и не выпускала. Птичку голыми руками придушила. Мы малого еле вытащили, так крепко ты его к себе прижимала.
– Какую птичку? Какими голыми руками? Ты совсем идиот, что ли?! – Анжелика посмотрела на свои грязные ладони. Грязь есть, крови нет! Идиот и брехло!
– Значит, птичка сама умерла, от страха. – Патлатый бережно гладил карман с дохлым айфоном. – Я потом видео пересмотрю на замедленной скорости. Хорошо хоть карта памяти цела. Радуйся – прощаю!
Он ее прощает! Этот шут гороховый ее прощает!
Был в Анжеликиной безбедной жизни опыт общения с психоаналитиком. Модно
