Оказалось, что я вполне правильно продумала свой наряд, так как ближе к полуночи Катина компания, к которой я присоединилась, переместились в какую-то квартиру на окраине города. Похоже, здесь вообще никто не жил, а тот, кому она принадлежала, приводил сюда друзей чисто потусить. Музыка содрогала стены, а подвыпившая молодежь разбрелась по всем углам, разбившись на небольшие компании.
- Пойдем, - Катя берет меня за руку, уводя в пустующую кухню. – Ну как ты? Как тебе здесь?
- Да все весело, прикольно, - улыбаюсь я, допивая вторую бутылку пива. – На самом деле, я впервые развлекаюсь так за долгое время…
- Ну не стоит долго сокрушаться по поводу Дана… - Катя начинает неприятную мне тему, но я хочу выслушать ее точку зрения, в глубине души, надеясь узнать то, чего не знала раньше. – Он старается ни к кому не привыкать. Ты же знаешь, что у него нет родителей. Я достаточно давно его знаю, кроме того Гера делился какими-то воспоминаниями… Так вот, Дан фактически рос сам по себе. В детстве с ним нянчились все, кому не лень, вплоть до соседок по дому. Его опекуном был дядя, но он человек влиятельный и занятой едва ли находил время на племянника, помимо того, что оплачивал его расходы. Лев Романович довольно жесткий человек, и единственное, что как мне кажется, он сумел привить Дану – это жестокость. Левину вообще ничего не стоило перешагнуть через человека и пойти дальше… А подростковый период вообще был катастрофой. Гера утаил от меня всех подробностей, но судя по всему, у Дана на тот момент возникли серьезные проблемы уже с законом. Потом, видимо, он сам устал от подобного образа жизни, и все как-то стихло. Но при этом, я не видела с ним рядом ни одной девушки, которую он бы любил. Он может заботиться, но любить, судя по всему, просто не умеет. А тут ты… Твои семнадцать ему сразу поперек горла встали – это ответственность, это новая молодая жизнь в его руках, за которую отвечать он попросту не хочет. Понимаешь, он не хочет привязываться к кому-то. Этот человек привык к комфорту и ничего незначащим связям… И это не твоя вина.
- Да как-то все глупо получилось… - вздыхаю я, чувствуя, как внутри расползается неприятный холодок. – Быстро, молниеносно просто… Я смотрела на него и думала: «Ну вот, наконец-то, я нашла человека с которым чувствую себя комфортно, на равных…». А потом оказалось, что он – как все и даже хуже. И знаешь, что… Сейчас я даже ненависть к нему ощущаю. Мне хочется, чтобы он хотя бы раз в своей жизни почувствовал себя ненужным…
- Наверняка, он это уже чувствовал… - задумалась Катя. – Хотя тогда зачем заставляет ощущать это еще кого-то?..
- Нет, его всегда любили, - уверяю я, не сомневаясь в своих словах. – Уверена, никто и никогда не говорил ему, что он не нужен, что его не любят… А ему стоит это услышать, чтобы освоить хоть какой-то урок! Человек, который легко говорит «не люблю» - это жестокий циник…
- Это несчастный человек, Крис, - Катя ставит свою опустевшую бутылку на пол, продемонстрировав мне свою изящную татуировку на запястье. – Это же страшно – никого не любить...
Этот разговор вызывал у меня слезы, но я старалась глубоко дышать, глуша в себе бунтующие эмоции. Я будто заново пережила тот трепет в сердце от предвкушения каждой встречи, затем жестокое разочарование, а потом холодную отстраненность, что видела почти каждый день в его глазах.
- По-моему, мы подошли к этой ноте… - заговорчески подмигнув, Катя извлекла из кармана своей безрукавки две самокрутки. – То, что доктор прописал!
- Ты что?! Я никогда не пробовала курить это!
- Значит, самое время попробовать! – смеется Катя, передавая мне в руки замысловатую сигару. – Иногда это нужно… Кроме того, в жизни нужно все попробовать!
- Ну если так рассуждать, то можно угробить свою жизнь годам к двадцати пяти! – сопротивляюсь я, но не могу оторвать взгляда от изучения самокрутки.
- Ох, не занудничай, Крис! Это не таблетки, не героин, а вполне безобидная смесь… Затянись пару раз и можешь больше не прикасаться.
Ночь. Самая быстрая и сумасшедшая ночь в моей жизни. Я согласилась на предложение Кати и не заметила, как истлела самокрутка в моих руках, как густой дым окутал кухню и как мой разум освободился от тяготеющих проблем всей моей жизни. И стало так легко… Так приторно сладко… Я смеялась… Так не смеялась, наверное, никогда в своей жизни. Ну почему?.. Почему утром снова наступит завтра и придется снова жить так, как хотят от тебя другие?! Почему нельзя сутками быть здесь, в этой самой кухне и наслаждаться этой легкостью, своим настроением, людьми тебя окружающими?! И только свет от любого источника электроэнергии раздражал, заставляя щуриться, так как глазам было больно смотреть на яркие вспышки. Кажется, я впервые ощущала свое тело частью себя. Неделимой частью, слитной настолько, что каждый нерв на коже реагировал на все мои эмоции, окутывая туманом невесомости.
- Зараза, я хочу в твою школу! – смеется Катя, едва не сползая по стене на пол, когда поднялась с табурета. – И в твой класс! У меня скукотища… Нет таких учителей, как Дан… Нет вообще ничего примечательного!
- Лучше забери историка в свою школу! - смеюсь я в ответ. – Я не вытерплю его еще несколько месяцев!
- Пойдем к остальным! – тянет меня за руку Катя, отчего я отрываюсь от табурета и едва не падаю на нее, истерически смеясь на всю кухню.
-
