— Понятно… — вздохнул Даня, вальяжно откинувшись на спинку кресла. — Ну что ж, начнем, пожалуй, я бы не хотел задерживать тебя здесь до темноты.
Пытаясь долго объяснять мне последовательность событий Второй Мировой, Даня еще пару раз наполнял наши кружки будоражащим напитком, раз десять выбегал покурить в туалет, пару раз отлучался поговорить по телефону, насколько я поняла с девушкой — уж очень сладко звучал его голос. В конце концов, учитель упростил мне задачу, предложив списать с одной из книг таблицу, в которой достаточно понятно и кратко была изложена вся нужная мне информация.
— Так ты точно не куришь? — пытливо выспрашивал он меня, машинально размешивая в кружке сахар. — Если ты боишься, что я расскажу кому-то…
— Нет, не курю, — подтверждаю я, принимая очередную кружку из его рук, мимолетно касаясь его ладони своей, отчего мои щеки невольно вспыхивают румянцем. — Меня бы просто убили дома, если бы только унюхали. А вы не пытались бросить?
— Когда ко мне обращаются на «вы», я чувствую себя лауреатом Нобелевской премии… — усмехнулся Даня. — Пытался... Постоянно пытаюсь, обещая, что эта сигарета — последняя, но как-то не судьба видимо.
Продолжая зарисовывать таблицу и попутно выведывать у учителя какие-то мелочи его жизни, я неловко махнула рукой, при этом задев чашку с остатками кофе. Крутанувшись на столе, кружка прямиком полетела ко мне на колени, опорожняя свое содержимое на мое светлое платье.
— Твою ж мать, а!.. — выпалила я на одном дыхании, подскочив с кресла. — О нет, только не это…
Темно-коричневое пятно начало стремительно расползаться по подолу платья, разводами перекрашивая его в неестественный грязный цвет.
— Иди в ванную, снимай его и бросай в стиральную машину, — скомандовал Даня, подтолкнув меня в сторону ванной. — Я найду, что тебе надеть пока оно постирается и высохнет.
— Но…
— Иди же, все нормально, ничего серьезного не произошло.
Закрывшись в ванной, я стаскиваю с себя испорченное платье, мимолетно оценив внушительные размеры светлой ванной комнаты. Бог мой, как же стыдно и неудобно! Стыдно вот так просто стоять в одном нижнем белье и чулках в чужой ванной! Да что там чужой — в ванной собственного школьного учителя! Уму непостижимо, с каким остервенением неприятности сами находят меня!
Едва успев запихнуть платье в машинку и найти нужную ускоренную программу стирки, я слышу стук в дверь.
— Принес тебе одежду на ближайший час, — сообщает Даня из-за двери. — Разберешься с машинкой?
— Да, уже включила, — отвечаю я, аккуратно приоткрыв дверь и приняв из руки учителя спасительную одежду. — Спасибо!
Прикрыв дверь снова, я с удивлением рассматриваю вещицу, которую мне любезно предоставил историк. Нет, я конечно все понимаю, но это… В моих руках оказалась его рубашка: светлая, с длинными рукавами, но я больше рассчитывала на какой-нибудь халат.
— Извини, не располагаю женским гардеробом, — бросает Даня из-за закрытой двери.
— Все в порядке… — вздыхаю я, прикладывая рубашку к себе у зеркала. — Вполне подойдет.
Облачаясь в чужую одежду, мне кажется, что я даже чувствую аромат его парфюма, хотя видно, что вещь была либо новой, либо выстиранной. И все же толика мужского присутствия сопровождала меня все время моего переодевания. Рубашка хоть и была длинной, но едва ли доходила мне до середины бедер и даже не закрывала кружево чулок. Рукава же мне пришлось закатать, так как они оказались очень длинными из-за широких плеч их обладателя. Мои каштановые волосы необычно контрастировали с тоном его рубашки, на фоне которой казались почти рыжими. Взглянув на свой непотребный вид в зеркало, я невольно закатила глаза, проклиная свое светлое платье, злополучный кофе и вообще весь сегодняшний день, который, видимо, не задался с самого утра.
Собравшись с духом, я покидаю укрытие уютной ванной. Сидя в кресле, Даня бросает на меня быстрый взгляд, затем отводит глаза и снова возвращается ко мне, отчего я чувствую, как земля медленно начинает качаться под моими ногами. Как же стыдно, неуютно и жарко от его этого непривычного внимательного взгляда.
— В общем, как-то так, — глупо улыбаюсь я, пятясь к своему креслу. — Надеюсь, я выбрала правильный режим стирки, и мое платье не заставит себя ждать…
— Надеюсь на обратное… — едва слышно произносит учитель, но быстро поправляется. — Да… Максимум через час твое платье будет как новое.
За это время я успела перерисовать три таблицы в тетрадь, познакомиться поближе с Таем, который оказался отличным милым псом, обменяться с Даней какой-то малозначимой информацией, а также несколько раз перехватить его взгляд на кромке моих чулок, хотя я тщетно пыталась подтянуть его рубашку к коленям. Перед тем, как мы собирались извлечь мое платье из стиральной машины, в дверь квартиры позвонили.
— Кого там еще несет?.. — вздохнул Даня, нехотя направляясь к входной двери.
Из прихожей послышались тихие голоса, затем звук каблуков по коридору, и дверь в комнату резко распахнулась. В дверном проеме застыла дерзки красивая девушка, вытаращивавшаяся на меня так, будто я тайно проникла на частную территорию.
— Понятно… — выдохнула она, бегло пройдясь глазами по мне снизу вверх. — Значит у тебя здесь занятия?
— Да, занятия, — уверенно подтвердил, вошедший в комнату, Даня. — Не устраивай сцен, ты все неправильно поняла…
— Ах, ну да, если я не стащила тебя с нее, как это было с той блондинкой — значит мне все привиделось! — вспыльчиво воскликнула импульсивная особа, демонстративно развернувшись на каблуках. — Какая же ты сволочь, Левин! Каким был кобелем — таким и сдохнешь!
Она кричала еще что-то, пока ее голос не начал удаляться на лестничных пролетах. Даня устало прислонился к дверному косяку, отрешенно разглядывая что-то у себя под ногами.
— Я не хотела… — со слезами на глазах и едва не покрывшись всем телом алыми пятнами, пролепетала я. — У вас будут проблемы из-за меня?..
========== 5. Маленькая женщина. ==========
Комок застыл в горле, удушая меня, лишая возможности хоть что-то сказать. Из глаз по щекам самопроизвольно потекли слезы. Вмиг стало жалко себя, обидно ото всей этой сложившейся ситуации, а еще немного страшно. Страшно от непонимания своей вины, но осознания своего непосредственного участия в разыгравшейся драме.
— Эй, ну ты что? — Даня, до этого подпиравший стену, опускается
