застывших навытяжку над темно-серой стоячей водой. До холма оставалось немного. Остаток пути мы прошли без приключений.
Выбравшись на сухое место, я принялся сливать из ботинок отвратительную массу. Ольга обессиленно опустилась на траву и некоторое время лежала без движений.
Над ухом раздалось привычное гудение, и я почти с благодарностью разрешил комару присесть себе на ухо. Присесть, но не более, и в следующую секунду я довольно больно хлопнул себя по уху, после чего взглянул на ладонь. Жужжание возобновилось, что означало, что я промахнулся, но у меня уже не было сил сердиться на этих летучих кровососов. Ольга начала приводить себя в порядок. Разглядывая местность, я обратил внимание на странный предмет, наполовину скрытый мутной желеобразной массой. Предмет был грязно-желтого цвета и имел необычно правильную геометрическую форму. Округлую. Не без труда поднявшись, я сделал два шага.
Подойдя почти вплотную к предмету, я со страхом понял, что это. Сквозь спутанную тину на меня, скалясь, черными дырами смотрел человеческий череп. Откуда он здесь взялся? И сколько пролежал, пять лет, пятьдесят? Руки сами сжались в кулаки, ногти впились в ладони.
«Что же ты так долго не приходил, малыш? Давно жду тебя, а лето выдалось таким долгим и жарким…» – смеялись его пустые глазницы.
– Дима!
– Да? – отозвался я, не оборачиваясь.
– Давай разрежем мою футболку, чтобы перевязать твою рану.
– А ты будешь щеголять нагишом?
– У меня же есть водолазка…
– Не надо, кровь больше не течет, – отмахнулся я, толкнув ногой страшную находку в топь. Недовольно булькнув, череп скрылся в мертвой воде.
Неожиданно очертания предметов стали расплываться, напоминая горячий воск. Ольга все больше становилась похожей на сухой комочек пыли, что в большом количестве скапливаются под кроватью неряхи, воздух, казалось, превратился в плотный сгусток. Чужеродная пластина, закрывающая мою дырку в черепе, будто бы становилась горячей, она словно ширилась в стороны, как расползающаяся лава, обволакивая всю голову.
Затем меня поглотила темнота.
Болото – странная, загадочная, непроницаемая для изучения среда. Никто не может с уверенностью сказать, что творится в ее неизмеримых глубинах. Проще исследовать океанскую впадину, чем болотную топь. Какие химические процессы происходят в густой, пастообразной жиже? И какие неведомые силы управляют ими? Песчинка, попавшая под мантию морского моллюска, постепенно становится жемчужиной. Во что превращаются затянутые и поглощенные трясиной?
Молодой человек и девушка выбрались на сушу и вскоре скрылись из виду. Их визит не нарушил мертвой жизни тягучей топи, хотя подобные вмешательства являются очень большой редкостью для нее. Иногда над болотом пролетит птица. Пролетит для того, чтобы потом замертво упасть.
Юноша с девушкой были уже далеко, когда на том месте, где в трясину затянуло носовой платок, перепачканный их кровью, возник огромный грязно-зеленый пузырь. На мгновенье он застыл, потом лопнул, распространяя вокруг тошнотворный запах гнили.
Дэн недовольно смотрел на оставшиеся семь бутылок пива, выстроившихся у стола, словно поредевший отряд солдат. Зина расположилась на скамейке и деловито грызла кусочек колбасного сыра.
– Говорил вам, экономить нужно, – пробурчал он и занялся разжиганием костра.
Дров было достаточно – обычно их пилили Клим со Строповым, но Клим отправился в Соловки (за ним на моторной лодке приехали двое здоровенных рыбаков) узнать насчет своего катера, а Дмитрий с утра отправился с Ольгой в лес и до сих пор не вернулся, так что в этот раз заготавливал дрова Дэн.
– Ты что, сюда пить приехал? Хватит, лучше бы в лесу ежевики нарвал, мы с Ольгой компот сварили бы. – Ирина открыла упаковку риса и теперь высыпала его в большую алюминиевую кружку, определяя пропорции.
Денис удивленно посмотрел на Иру, словно идея прогуляться в лес раньше никогда не приходила ему в голову. Затем, достав спички, замурлыкал:
Гуфиобиженно засопел, но связываться с Денисом не решился.
– Виталик, ты что-то стал в последнее время слишком много курить. – Диана поморщилась, разгоняя рукой дым. Она сняла наушники и отложила плеер в сторону. Все кассеты она уже переслушала по несколько раз, и они ей опротивели.
Вит усмехнулся:
– Я стал курить не больше, чем наш Дэн стал бухать.
Дэн перестал раздувать пламя и с неприязнью посмотрел на Виталия.
– Мы что, будем считать, кто сколько съел и выпил? – вкрадчиво спросил он.
– Про еду никто ничего не говорил, – спокойно ответил Вит. – А вот ты Игоря уже доконал своим идиотизмом.
– Да? – Дэн вплотную подошел к Виталию и встал в агрессивной позе разгоряченного футболиста, недовольного решением судьи. – Хотелось бы освежить память одному мальчику…
– Да хватит вам, надоели уже! – перебила его Ирина. – Не можете и полчаса провести, чтобы не поцапаться. То Стропов на всех волком смотрит, то твой язык в помело превращается… Лучше скажите, где искать Диму с Ольгой? Уже восьмой час, а их все нет.
Вит нахмурился. Дмитрия и Ольги нет уже более десяти часов. В короткой записке, оставленной Строповым, лаконично говорилось:
«Ушли в лес. К обеду будем,
– Ждем полчаса. В случае если они не объявятся, мы с Дэном пойдем на поиски. Игорь остается за старшего, – твердо сказал Виталий, стряхивая пепел с сигареты.
– Нет, нет, не оставляйте нас одних, – испуганно заговорила Ди. – Что с ними случится? Никуда они не денутся, не мешки с золотом.
– Ты несешь херню, – Дэн зло посмотрел на нее. Костер уже разгорелся, и Ира поставила на противень котелок с водой. – Имела бы совесть.
– Я не нуждаюсь в твоих…
– Стоп! – Виталий резко оборвал назревающую ссору. – Довольно!
– Возьмите с собой фонари. – Игорь протирал очки все тем же клетчатым платком. Вид у него был безмятежный, но проскальзывающие дрожащие нотки выдавали волнение.
Небо постепенно темнело, наливаясь пурпуром. Сгрудившиеся на западе грозовые облака с белой каймой предвещали дождь.
– Нужно нам было ехать с Климом сегодня. А если лодка завтра не придет, а? – капризно протянула Диана, извлекая из косметички свои ножнички и пилочки.
Пронзительный писк прервал разговор. Диана вздрогнула:
– Тьфу ты черт!
Дэн вскочил. С Зиной происходило что-то странное. Крыса выронила остатки сыра и металась по лавке, словно бешеная, волоски на ее шерстке стояли торчком, как наэлектризованные. Перебирая лапками, она судорожно подергивала усиками и жалобно пищала, звуки, издаваемые ею, напоминали плач младенца.
