А вот носы удались выше всяких похвал! Сочные, острые и вместе с тем нежные, они буквально таяли во рту, оставляя восхитительное послевкусие. Отодвинув кружку в сторону, я с энтузиазмом навис над тарелкой, стараясь не очень чавкать, но тут ко мне подсел бог плодородия Гарик с кувшином вина и двумя бокалами. Наполнив бокалы, Гарик застенчиво посмотрел на меня. Палочки пришлось отложить. Мы чокнулись.
– Будем толстенькими! – сказал Гарик.
– Тсс! Прошу не так громко. Считается, что я худею…
Бог плодородия смущенно заулыбался. Улыбка очень красила его губастую, иссиня-черную физиономию.
– Погода нынче хороша, – сообщил он. – Теплынь-то какая!
– Она всегда хороша, – засмеялся я, – все лето, лето и опять лето! Как вам не надоест?
– Великий Один учит, что зима есть умирание и лютая погибель, а посему время года для бессмертных богов позорное и несоответствующее… Против Одного не попрешь. Да и мерзну я зимой, если честно. Как дела, Бьорн?
– Обычные дела. Намедни гильдия вынесла мне третье общественное порицание, но я обещал исправиться.
– Исправься, Бьорн. – Гарик, пряча взгляд, подлил мне вина. – Если можешь, исправься, пожалуйста. А то в следующий раз будет штраф. У тебя есть деньги, чтобы заплатить штраф?
– У Елены возьму, вообще не проблема.
– Допустим. Но потом они организуют тебе отдых в Черных Ямах, потом… эх… В общем, ты бы лучше притих на время. Пусть успокоятся.
Я иронически посмотрел на него, допил вино, налил себе еще и подлил богу плодородия. Хороший, конечно, Гарик бог, порядочный и добрый, воспитание прекрасное, сейчас таких и среди людей редко встретишь, – только уж слишком покладистый. Тихий чересчур, послушный…
– Бьорн, ты не прав. В чужой монастырь со своим уставом не лезут…
– С каким еще уставом? – развеселился я. – Нет у меня никакого устава. Не дождетесь! Это боссы твои от меня вечно требуют странного, а не я от них.
– Не забывай, что они теперь и твои боссы, и они имеют полное право…
– A-а, пусть катятся! Чувырлы уродские. У меня разговор короткий: не хочу – не буду! И точка.
– Зря. Много способов бога поприжать имеется, ты этого пока и представить не можешь… Станет, в итоге, все равно по-ихнему.
– По-ихнему – не станет! – Разговор начал мне надоедать. – Не переживай ты так, дружище. Я не маленький, чай, понимаю, что делаю. Подумаешь – неприятности с начальством! Да у меня всю жизнь такие неприятности. С младенчества.
– Как знаешь. Тут еще одно. Собственно, об этом я и собирался с тобой… – Гарик огляделся, придвинулся ко мне вплотную и зашептал: – Нечаянно разговор один слышал. Галп побился об заклад с Учителем, что между тобой и Росомахой будет поединок. Из-за Елены.
– Поединки же запрещены?
– Строжайше!
– Ну вот и отлично. Законопатят Росомаху в Ямы годиков на дцать. Без него на небе куда уютнее будет.
– Галп не проигрывает пари!
– Теперь проиграет, – пообещал я, прикидывая, зачем это дурацкое пари с никогда не проигрывающим Галпом могло понадобиться Учителю.
Тоже хочет от меня избавиться? Странно, я почему-то думал, что старый зануда неплохо ко мне относится.
– Не проиграет. И сделают так, что ты сам виноват окажешься… Бежать тебе надо, Бьорн, вот что… На Землю бежать. Затаишься, вряд ли тебя искать будут. А как устроишься – Елену к себе заберешь…
– Так и пойдет она на Землю.
– Если любит – пойдет, – уверенно сказал идеалист Гарик.
– А-а, – махнул я рукой. – Сыграй лучше!
Гарик вздохнул, достал флейту и заиграл. Шум затих. Боги слушали.
Впрочем, наслаждаться музыкой нам пришлось недолго. Буквально через минуту в трактир с грохотом вломились военные, все пятеро, во главе с самым шумным и самым глупым из них Ларсом Отважным по прозвищу Росомаха. Боги войны были в доспехах и при оружии – похоже, болваны опять устраивали свой милитаристский турнир – и выглядели в мирном трактире крайне нелепо. Обступив стойку, они молодецки засадили по стаканчику джина. Пить они не умели, и в скором времени можно было ожидать дебоша. Натянутые отношения с Росомахой позволяли предположить, что именно на меня выплеснутся излишки агрессивности бравых вояк.
Действительно, хлопнув пустым стаканом по стойке, Росомаха оглядел трактир и направился к нам.
– Не поддавайся на провокации, – шепнул Гарик, – он ищет ссоры.
– Добрый вечер, – красивым баритоном поприветствовал нас бог войны, подсаживаясь.
– Тебя никто не приглашал, – сухо сказал Гарик.
– О, если вы настаиваете, я удалюсь, – пророкотал Росомаха, предпочитающий поддерживать мирные отношения с богом плодородия, ибо никому не хочется раньше времени стать неплодородным. – Однако я хотел бы надеяться… – Тут он опустил глаза на стол, увидел стоящую перед собой кружку и просиял: – Благодарю, Бьорн, благодарю! Физические упражнения вызывают такую жажду!
Росомаха схватил кружку, отсалютовал ею и попытался сделать добрый глоток. После чего побледнел, поперхнулся и выплюнул жидкость на пол.
– Какая гадость, – просипел он. – Тебе, Бьорн, это даром не пройдет!
– Сей напиток, – проворчал я, – любезно изготовил для меня наш достойный трактирщик. Лично.
– Чтобы доставить Бьорну удовольствие, – несколько неуверенно поддержал меня Гарик.
– Вот именно, – отрезал я. – И тебе, Росомаха, я его не предлагал.
– Меня зовут Ларе! – гаркнул бог войны на весь трактир. – Тогда почему это пойло оказалось передо мной?
– Случайно, – признался я. – Просто я отодвинул кружку подальше. Согласись, не стану же я такое пить.
– Врешь, толстяк! – И Росомаха выплеснул остатки жидкости мне в физиономию.
Некоторое время я просто сидел, пытаясь сдержать себя и с интересом прислушиваясь к шуму крови в висках. В трактире стало удивительно тихо, только слева что-то возмущенно говорил Гарик, дергая меня за руку. По лицу стекала кислая дрянь, звонко капая с бороды на пол. Я посмотрел на Росомаху. Бог войны достал маленькую пилочку и увлеченно полировал ногти…
Внезапно вскочив, я ловко опрокинул на Росомаху стол. По крайней мере, я попытался сделать это ловко и внезапно. Росомаха подался чуть в сторону, и стол упал, погребя под обломками бедного Гарика. Бог войны неторопливо размахнулся и залепил мне смачную оплеуху. Я не удержался на ногах, но сразу вскочил и бросился на обидчика.
По-моему, он до меня даже и не дотронулся. Просто по какой-то необъяснимой причине, вместо того чтобы смести мерзавца и всей массой своего не слишком худого тела размазать по стене, я обежал вокруг него, все
