– Ну, что же, Георгий Валентинович, – Верховный продолжил говорить спокойно, без излишнего дружелюбия, но и не хмуро. – С завтрашнего дня ваше расписание меняется. Обучать бойцов охраны будете вечером, а с утра займётесь передачей тех данных о науке и технике, которые вы нам обещали. Ещё вы говорили, что можете назвать людей, чья работа улучшит нашу обороноспособность. Сейчас пройдёте в библиотеку и напишете список. Постарайтесь вспоминать поподробней, я видел, вы это можете.
Вот так, только что чаем угощал, а сейчас разговаривает как с помощником младшего истопника. Но зато что-то движется.
– Есть, товарищ Сталин.
Я выполнил поворот кругом и вышел из кабинета. Хорошо хоть в прихожей ждал один из моих учеников. Проводил как своего, а не как подконвойного.
В библиотеке меня ждала бумага, ручка и чернильница, будь она неладна. Что ж, начнём. Первым в списке был Судаев Алексей Иванович. Создатель лучшего пистолета-пулемёта Второй мировой «ППС-43». На данный момент сотрудник Научно-исследовательского полигона стрелкового оружия. За ним Симонов Сергей Гаврилович. Его «СКС-45» вместо «трёхлинейки» – это ж смерть фашистским оккупантам. Идея у него уже есть, надо подтолкнуть в нужную сторону. Так, теперь. Елизаров и Сёмин – создатели промежуточного патрона обр. 1943 года. Половину всех «патронщиков» под них, но чтобы сделали за пару месяцев.
Калашников Михаил Тимофеевич. Конечно, молод ещё, служит в г. Стрый. Владимиров Семён Владимирович, г. Ковров. Ну и так далее. Полтора десятка имён людей, занятых в области стрелкового оружия, танковой, артиллерийской и авиационной промышленности. Последним в списке был профессор Сухаревский, исследователь кумулятивного эффекта. Когда я, наконец, отложил перо, было около трёх часов ночи. Подошедший охранник проводил меня обратно в кабинет Самого. Он постучал, доложил о прибытии, положил мои списки перед Сталиным и вышел. А я остался стоять. Верховный просматривал моё произведение, передавая листы Берии. Наконец передал последний из списков и посмотрел на меня.
– Это все?
– Это те, товарищ Сталин, чьи данные я помню более-менее подробно и точно.
– Что же. Людей вы указали много, живут они далеко, так что, пожалуй, до завтра мы их не соберём. А, Лаврентий? – он повернул голову к Берии.
– Может, и завтра не соберём, – ответил Лаврентий Павлович, – может, послезавтра.
– Так. Тогда послезавтра и соберёмся. Какие у вас мысли, как следует это сделать? – это уже ко мне.
– Товарищ Сталин, я предлагаю некоторым просто дать задания на производство нужной техники. Другим лучше передать данные, якобы добытые нашей разведкой, и предложить проработать. Вот только мне кажется, что это должен сделать кто-то другой. Постарше, повыше рангом. Тогда ему поверят и сделают всё возможное. Я готов написать всё, что вспомню, нарисовать эскизы, наброски. Подготовить черновые чертежи и схемы для радистов. Но до специалистов это должен довести кто-то другой.
– А почему всё-таки вы не хотите делать это сами?
– Товарищ Сталин! Для «спецов» я – неизвестно кто. Странный человек со странной информацией. Не поверят. Кроме того, я строевой командир и хочу им остаться. Очень надеюсь, что так и будет. Рано или поздно.
– Хорошо, идите. Мы подумаем над вашим предложением.
До своей койки я добрался после пяти утра и сразу отрубился. В десять меня разбудил Сергей, сказал, что меня ждут с завтраком и вообще пора отправляться. В 10.45 мы выехали из ворот. Меня привезли на Кунцевскую дачу, но к Сталину не повели, а сразу направили в библиотеку. Там дали кучу канцтоваров и приказали приступать к работе. И я начал писать. Крупно и чётко.
ТТХ самолётов и танков. Устройство автомата, пистолета-пулемёта и карабина. Отдельно предложение перейти от патрона «браунинга» 7,62Х25 на немецкий 9Х19 «парабеллум», для чего получить лицензию на его производство. Оружие разрабатывать под оба боеприпаса. Записывал данные на промежуточный патрон и описывал устройство барабана от «АГС-17» применимо к «АГ-2». Короче, мы писали.
Тут было всё и обо всём. Первые три дня меня возили в Кунцево, а потом стали возить в НИИ или ОКБ, чёрт его знает. И снова я добрым словом вспомнил своих учителей и преподавателей. Они вдалбливали в нас знания, несмотря на наши протесты. Они впихивали в нас информацию, которой мы не видели применения. Поскольку считалось, что у меня есть способности, мне доставалось вдвойне. Зато и результат.
Я видел как на ладони схемы радиоустройств и контурные карты с данными месторождений. А описывая «ГАЗ-66», чётко представил схему двигателя и плакат с деталировкой. То же и с БТР. С людьми я виделся редко, меня провожали прямо в кабинет. Там я и работал до трёх часов. Потом увозили на базу. Вечерами я продолжал тренировать людей Власика. Хотя, кажется, не только их.
Так продолжалось до конца февраля. Несколько раз мне казалось, что мозги высохли и больше я ничего не знаю, но в дверях появлялся человек, передавал очередной список вопросов, и всё шло по-прежнему. Время остановилось. Сработал эффект «кругов на воде». Стоило дать какую-то информацию, как возникала куча дополнений и уточнений. О результатах этой писанины я не знал ничего. И, возможно, ещё долго не узнал бы, не встреть я 1 марта этого кретина.
Нет, мужик был красавец. В форме майора НКВД, китель тёмно-зелёный, бриджи синие, сапоги сияют… И млел он от себя любимого, как красна девица перед зеркалом. Чего он делал у этого НИИ, откуда я вышел, не знаю. Но чёрт меня дёрнул сорвать цветок с клумбы и, проходя мимо, сунуть ему в руки со словами: «Для прекрасных дам!» Несколько проходивших мимо девушек прыснули, а поднимавшийся по ступеням мужчина закашлялся, явно стараясь спрятать смех.
Майор побелел, потом покраснел и заорал:
– Эй, ты. Ко мне бегом. Немедленно.
Ну, я глянул через плечо и сел в машину. И забыл о нём через минуту. А он обо мне – нет. День окончился как обычно, утром всё повторилось, как всегда: утро в НИИ, возвращение в общагу, обед, тренировка. Где-то около одиннадцати в дверь постучали. Серёга был ближе, он и открыл… И улетел вглубь комнаты, а вслед за ним ворвались трое в форме НКВД. Ворвались и замерли. Серёга стоял у окна на одном колене, и в каждой руке у него было по «ТТ». И когда успел достать?
– Стоять! – сказал он очень спокойно. – Предъявите документы, или я буду стрелять.
– Опустите оружие! Я младший лейтенант НКВД Степчук. У меня ордер на арест гражданина Доценко Егора Петровича.
– Это я, – не давая Серёге открыть рот, сказал я, – а в чём меня, собственно, обвиняют?
– Во всесоюзном розыске, и не знаешь? – сипло сказал младшой и снова посмотрел на Серёгу. – Уберите оружие.
Сергей опустил пистолеты.
– Я старший лейтенант, – он на секунду запнулся, – Голубев. Кто подписал ордер
