– Так мы разрываем договор? – спросила Салли, глядя Марии в глаза. – Вы выбрасываете из своей жизни миллионы юаней?
В первые десятилетия в качестве клона Мария зарабатывала немного и была не так богата, как хотелось бы. Но слишком много ловушек, охотников и пауков могли ее выследить, если она не будет в полной безопасности, а если бы у нее отобрали ее проприетарный код, это имело бы тяжелые последствия и по закону, и в профессиональном смысле.
Она прикусила губу, потом кивнула.
– Да. Это слишком рискованно. – Она встала. – Простите, что отняла у вас время, мисс Миньон. Было приятно познакомиться.
Она протянула руку.
Салли посмотрела на ее руку и рассмеялась.
– Наконец-то кто-то не бесхребетный. Отлично. Можете использовать свою домашнюю систему.
Мария выдохнула. Она не ожидала столкнуться с проверкой ее характера.
Салли схватила флешку с кухонной стойки.
– Но я пойду с вами.
* * *Звонок сиделке Джерома, звонок человеку, который присматривал за флотом самоуправляющихся машин Салли, звонок в аэропорт, потом кожаная куртка поверх грязной толстовки, и вот уже Мария и Салли влились в уличное движение Нью-Йорка и направились в сторону аэропорта Кеннеди.
– Не хотите попрощаться с детьми? – спросила Мария.
– У меня было предчувствие, что я сегодня уеду, так что они уже знают.
– Откуда вы знали, что полетите со мной?
– Я изучила вас, Мария. У меня нет обыкновения нанимать дураков. Я знала, что вы не захотите работать с моей сетью.
Они прошли поверхностную проверку, какой подвергаются только самые богатые, и оказались в первом классе.
– Почему вы не познакомили меня с Джеромом, если знали, что отправитесь во Флориду? – спросила Мария.
– Я хотела сначала сама познакомиться с вами, – ответила Салли. – Так проще, если я ошибалась на ваш счет.
– Удивительно, что у вас нет своего самолета. Разве вам не принадлежит весь «Файртаун»? – спросила Мария.
– Я не люблю летать. И не вижу смысла проводить в полетах больше времени, чем необходимо.
Салли взяла обе «Мимозы»[6], предложенные стюардом. Залпом выпила одну и держала вторую, не предлагая Марии.
Мария задумалась, чисто ли у нее дома.
– Вам нравится жить во Флориде? – спросила Салли, делая знак стюарду. – Две «Мимозы» для моей подруги.
– Да, мисс Миньон, – почтительно ответил тот.
– Там хорошо, – ответила Мария, беря коктейль. – Куба достаточно близко, чтобы бывать там, и все же достаточно далеко, чтобы семья мне не мешала.
Салли рассмеялась.
– У вас все еще есть семья?
– Конечно, у нас у всех есть семьи. У меня никогда не было детей, но иногда меня в поисках помощи посещают прапрапраплемянники или племянницы.
– Паразиты, – сказала Салли.
Мария покачала головой.
– Семья. Обычно я легко могу им помочь.
– Вы щедры, – сказала Салли. – Я не стала бы заниматься такими пустяками. Это ничему их не учит.
– А почему я должна их чему-то учить? – спросила Мария. – Разве все встречи обязательно должны чему-то учить?
Она взяла предложенные коктейли, быстро выпила один и неторопливо стала пить второй. Стюард вернулся и забрал пустые бокалы. Женщины сидели молча, слушая информацию о мерах безопасности во время полета. Салли наблюдала за стюардом, Мария – за Салли. Ее изумляло, что можно так внимательно слушать давно знакомую информацию.
Самолет, поднимаясь, слегка задрожал. Салли смотрела на сиденье перед собой.
– Люди подобны собакам, – сказала она так, словно разговор не прерывался. – Каждое мгновение их чему-то учит. Они скулят под дверью, вы выпускаете их, потому что скулеж вас раздражает, и они узнают, что скулеж открывает дверь. Вы даете им лакомство перед тем, как выпить вечерний стакан вина, и собаки узнают, что, когда приносят бутылку, за этим следует угощение.
– А если даешь родственнику деньги, то учишь его не работать? Таково ваше мнение о подарках и о филантропии вообще? – спросила Мария.
– Мне нравится давать людям то, что им действительно нужно, но тем, кто это заслужил, а не тем, кто не желает работать. Ваши родственники работают?
– Мне нравится думать, что им не нужно писать заявление, чтобы получить подарок от тетки, – чопорно сказала Мария.
– Успокойтесь, я не намерена отбирать у вашей семьи леденцы на палочке, – сказала Салли, слегка расслабившись. – Я просто поддерживаю беседу.
Мария посмотрела на позу Салли, на ее руки, лежащие на коленях, – образцовая картина расслабления. Слишком образцовая.
– Салли, почему вы так рвались лететь со мной, если так сильно не любите летать? – спросила она.
Салли поморщилась.
– Я бы не хотела это обсуждать.
– Так ответьте по возможности коротко, – предложила Мария.
– Мне не нравится летать. Но ради бизнеса приходится. Регулярно. Невозможно владеть домами в ОТГ[7], если не бывать там. Такая инвестиция не оправдывается.
– Значит, вы из числа тех, кто боится уколов, но в то же время постоянно нуждается в уколах от аллергии или еще чего-нибудь? – спросила Мария.
– Да, – сказала Салли. – Не могли бы мы вернуться к вашим бездельникам-родственникам?
– Полет недолгий, не волнуйтесь.
– Потому что мы летим чертовски быстро, – сказала Салли. – Раньше летали дольше, но медленнее, – было безопаснее.
– Я абсолютно уверена, что, если ударишься о землю на скорости 500 миль в час, умрешь точно так же, как на скорости 1250 миль в час.
Салли скрипнула зубами.
– Этим вы мне не помогаете.
Остаток полета они говорили о детях Салли и о племянниках и племянницах Марии, и, когда сели в Майами, Салли снова была почти человеком.
Мария жила в запущенном многоквартирном доме к югу от Майами, в районе не из лучших. Они прошли мимо нескольких очень старых машин, ржавых, побитых и все еще нуждавшихся в водителе. С тех пор как самоуправляющиеся машины стали нормой, у автомехаников появился хороший заработок: они держали на ходу старые автомобили. Такие машины водили только богачи, любившие свободу движения, и бедняки, которые не могли позволить себе новую машину.
Мария оценила, что Салли ничего не сказала о месте их назначения, но потом сообразила, что Салли, вероятно, знала все в подробностях, если собирала сведения о ней заранее. Когда они поднялись на третий этаж, Мария вставила в замок ключ-карту и достала из сумочки маленький черный ящичек. Она направила его на дверь; включился лазер, появилась клавиатура для цифрового набора. Мария набрала семизначный код и выключила лазер. Дверь распахнулась.
Салли приподняла бровь.
– Вы не шутили насчет безопасности.
Мария улыбнулась.
– Это только начало.
Она открыла дверь и впустила Салли. На темно-коричневом полу там и сям лежали пушистые белые коврики. Мебель в гостиной была черная кожаная, в стене – газовый камин, окруженный декоративной росписью. С потолка свисал прямоугольный проектор, предназначенный для демонстрации видео на белой стене. Стены украшали картины многих современных сюрреалистов, среди них поразительное «полотно» в лиловых и красных тонах.
Салли показала на него.
– Это Фогарти? – спросила она. – Нарисовано прямо на вашей стене?
– Да, – ответила Мария, направляясь в спальню, чтобы сменить деловой костюм. – Он мой друг.
– Вы его наняли, чтобы он вам это нарисовал? – спросила Салли из гостиной.
Мария положила костюм
