Два станковых пулемета неожиданно ударили с правого фланга в тыл. И это обескуражило немцев. Они замерли в растерянности. Но ненадолго. Это ведь была прекрасно обученная кадровая прусская пехота. Так что прошло совсем немного времени, как ближайший к Максиму батальон развернулся в его сторону[7]. Уже изрядно потрепанный пулеметным огнем, но все еще сохранявший боеспособность.
Бах!
Ударила трехдюймовка шрапнелью, очень удачно причесав немцев, подставивших ей фланг. Судя по тому, как шуровали артиллеристы на своих разгромленных позициях, видимо, нашли где-то в завале еще один выстрел. Так что узкий пучок шрапнели вошел замечательно – продольным огнем выкосив немало солдат противника зараз.
Батальон немцев залег. А пулеметы продолжали стрекотать, пытаясь короткими очередями выстригать немцев. Что было непросто. Высокая поросль пшеницы была той еще засадой. Совершенно непонятно куда стрелять. Впрочем, для залегших в этой траве немцев ситуация была не лучше. Видимости никакой. Так что стрелять лежа было, конечно, можно. Только куда?
Вот перегрелся первый пулемет «Даймлера». Потом второй. На «Форде» уже возились, меняя воду. Максим скомандовал отъезжать назад и приготовить гранаты. А изрядно поредевшие ряды пруссаков вновь поднялись и пошли в атаку.
Бах!
Снова ударила трехдюймовка, вновь угостившая этот злосчастный батальон продольным прострелом шрапнели. И они дрогнули. Они побежали. Просто потому, что потери достигли психически значимого предела. А следом устремился и остальной полк…
Где-то через пару минут оба грузовика вновь выехали, выставляя пулеметы. Но им особенно и пострелять не удалось – противник уже удалился достаточно далеко. А выскребать «с горизонта» пехоту удел не пулеметов, а артиллерии.
Когда немцы окончательно отошли, скрывшись из виду, Максим восстановил ордер и не спеша поехал дальше.
Заметив их, по русским позициям к дороге поспешили несколько человек. Глянув в бинокль, поручик улыбнулся. Офицеры.
Визуально численность обороняющихся сил была явно больше стандартного батальона, но не так, чтобы и сильно. Что наводило на мысли об огрызке полка. В сочетании с глупым расходом боеприпасов и тяжелым артобстрелом, который только-только отгремел, положение ребят было довольно безнадежным. Немцы бы легко отбросили их, нанеся немалый урон. Если честно, Максим вообще не очень понимал, почему остатки полка до сих пор не отступали. Слишком уж сильно их потрепали.
Подъехав поближе, Максим высунулся и громко крикнул:
– Останавливай!
Бойцы на «Форде» его услышали, а остальные сориентировались визуально. Автоколонна остановилась. Поручик вышел. Оправил форму и стал поджидать явно спешащих к нему офицеров.
– Здравия желаю! – козырнул он, приветствуя их довольные физиономии.
Командир полка, уже немолодой полковник со свежим, криво наложенным бинтом на голове, молча подошел и обнял поручика. Неожиданный жест. В XXI веке как-то не принято между мужчинами вот так выражать свои чувства. Так что Максиму стоило немалых усилий не оттолкнуть и не дать в «табло» этому любителю мужских объятий. Сдерживало лишь понимание того, что в эти годы подобные жесты были нормой. Это хорошо еще он его целовать не полез. А ведь мог. Очень даже мог.
– Ну спасибо! Выручил! – наконец произнес тот, отпустив поручика.
– Господин полковник. У меня важные пленные. Не подскажете, как скорее до штаба корпуса добраться? К генералу Артамонову или кому из его доверенных лиц. А лучше бы еще и провожатого.
– Что же за пленные такие, что вы хотите их лично генералу сдать? – немало удивился полковник.
– Мой отряд разгромил штаб 1-го армейского корпуса и взял в плен генерала Германа фон Франсуа. А вместе с ним четырех офицеров его штаба и много документов. Ну и так, по мелочи. Кассу, печатные машинки, писчую бумагу.
Гробовая тишина. Рот от удивления приоткрылся даже у полковника, хоть и ненадолго. Остальные же офицеры напоминали глубоководных рыб, вытащенных на берег.
– Олег Петрович, – наконец придя в себя, произнес полковник. – Будьте так добры, помогите господину поручику.
– С удовольствием! – козырнул молодой подпоручик.
– Благодарю, – максимально искренне произнес Максим и улыбнулся.
– Не представитесь?
– Не могу. Контузило. Очнулся в траншее, засыпанный землей. Ни имени своего не знаю, ни родителей, ничего, вообще ничего, что касалось бы моей личности. Словно вчера родился.
– Но ваш отряд…
– Принял командование над выходящими из окружения. Раз уж сразу не убило, то в плен сдаваться посчитал постыдным делом. Решил драться до конца и продать свою жизнь подороже. Автомобили и вооружение – трофеи. Если вам угодно, то на портсигаре, что был при мне, написано имя Максим. Так что пока представляюсь как Максим Федорович. Но прошу учесть – это псевдоним. Вынужденный псевдоним.
– Невероятно! – ахнул подпоручик. Остальные офицеры тоже закивали, потрясенные не меньше.
– Максим Федорович, – произнес полковник, крепко пожимая ему руку, – желаю вам скорейшего выздоровления. Пожалуй, вам пора ехать, а то немцы наведут свои гаубицы и разобьют ваши автомобили.
– Нам действительно стоит поспешить. Но о тех гаубицах пока можете не беспокоиться. Мы уничтожили батарею. Она находилась примерно в четырех верстах дальше по дороге. Ну и подожгли боеприпасы. Как должно разгорятся – рваться начнут.
– Благодарю, – серьезно ответил полковник.
– Не за что, – улыбнулся Максим. Попрощался с остальными офицерами и отправился к грузовику. А выделенный ему подпоручик направился следом. А где-то вдали начали раздаваться взрывы. Видимо, укупорка догорела до нужной кондиции…
Часть II
– Вы, наверно, хотите у меня о чем-то поинтересоваться?
– Полицию через сколько вызывать?
– Минут через десять.
Художественный кинофильм «Соловей-разбойник»Глава 1
27 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии
Дорога до штаба корпуса прошла достаточно тихо и спокойно. Никакого внятного охранения в этом бардаке даже не наблюдалось. А провожатый был нужен больше для того, чтобы понимать куда ехать.
Картинка за окном проплывала довольно печальная.
Войска уныло тянулись по дорогам вперемежку с обозами. Уставшие люди, повесив голову, медленно шагали вперед, глядя себе под ноги. А когда унтера требовали от них посторониться, поднимали пустые глаза на проезжающую автоколонну.
Отступление усиливалось бардаком и полировалось чудовищной усталостью. Даже невооруженным глазом было видно, что солдаты не спали сутки, а может, и двое. Да и с питанием имелись явные промахи. Сухие пайки, может, и жевали, но походных кухонь особенно не наблюдалось. А значит, бойцы вряд ли были обеспечены в должной мере горячей едой, что, безусловно, только усугубляло их положение.
Если подумать, то выходил курьез смешной до слез. Горьких слез. Сначала эти войска гнали вперед, заставляя наступать как можно более энергично. А теперь в том же темпе гонят обратно. И все черт-те как, без порядка и всякого устроения. Особенно тылового. Что нагоняло и на самого поручика немалую тоску.
Ясно проступила роль полка, которому Максим недавно помог. Он-то думал – просто оборону позиционную держат. Но нет. Они просто давали шанс отойти своим. Потому-то и приняли этот
