– Твою ж мать… – как-то обреченно выдал Максим и опустился на бруствер траншеи.
– Ваше благородие? – поинтересовался Васков, которому совсем не понравилась эта реакция.
– Немцы нас отбросили, вынудив отступить, и теперь окружают основные части армии, – тихо произнес поручик, уставившись в землю.
– Ваше благородие? – напрягся младший унтер-офицер, вновь привлекая к себе внимание.
– Грустная новость у меня, Васков, – ответил Максим, горько усмехнувшись. – Слышишь куда сместились взрывы? По нам уже и не бьют. Отработали по выявленным позициям и перешли к другим оперативным задачам. А значит, фронт – там. И он стремительно откатывается. А мы – в тылу врага.
– Так что же это, братцы! – воскликнул Сема. – Как же это мы?
– Это твои? – спросил Максим Васкова, указав на бегущую по полю пару бойцов.
– Мои.
– Братцы… – снова воскликнул Сема. – Так что же? Нам что, в плен теперь идти?
– Не советую, – буркнул Максим. – С офицерами да дворянами немцы еще как-то считаться будут, а с нижними чинами – нет. Покормят помоями раз в пару дней – уже неплохо. А то ведь и на каменоломни загонят, где и сгинете. Или ты не слышал, что немцы в Африке устроили? Сколько сотен тысяч душ сгубили буквально за несколько лет, просто потому, что они им там были не нужны! Так и тут. К чему вы им? Зачем вас кормить? Какую пользу им это принесет? Впрочем, я не уверен, что даже с офицерами они станут обращаться как с людьми. Не любят нас немцы. Не уважают. Для них русский – словно и не человек, а так, что-то второго сорта. Дикарь.
– Но…
– Его благородие правильно говорит, – вмешался Васков. – В плен идти последнее дело. Тем более что и оружие при нас, и руки-ноги нам пока не вяжут.
– Много ли навоюешь этими игрушками? – тяжело вздохнув, махнул поручик рукой с винтовкой. – Пулемет бы…
– Так вон за тем лесом пулеметы и стрекотали, – вставил свои «пять копеек» подбежавший ефрейтор.
– И верно, – согласился Васков. – Стрекотали.
– Но как воевать-то? – вновь пискнул Сема. – Мы же в окружении!
Максим встал. Медленно обвел взглядом шестерых взрослых мужчин и, обернувшись к Семе, поинтересовался:
– Знаешь, что на это тебе бы ответил знаменитый русский полководец Александр Васильевич Суворов?
– Нее-е-е-т… – как-то неуверенно произнес парень.
– Попав во врага окружение …его гада на поражение! – заявил поручик, назидательно подняв указательный палец вверх. С матерком. Не без этого. Но настроение эта фраза бойцам немного подняла. Вон, даже кое-кто улыбнулся, хотя несколько секунд назад стояли мрачнее тучи…
Дальше дело пошло намного лучше.
Васков с тремя рядовыми выдвинулся на сбор оружия, боеприпасов и продовольствия. Благо на поле лежало до двух десятков убитых и кое-какие запасы собрать было реально. Младший унтер-офицер даже глазом не повел, когда услышал приказ. Видимо, моральные нормы после Русско-японской войны у него несколько сместились. Ефрейтор Сапрыкин, взяв «под мышку» Сему, занял позицию для прикрытия трофейной команды. А Максим достал бинокль и начал вдумчиво «осматривать горизонт». Четыре глаза хорошо, но оптика – лучше.
Завершив сбор этого нехитрого урожая, новоиспеченный поручик распорядился перекусить. Потом распределил нагрузку по боеприпасам и сухому пайку. Немного помучил бойцов, проверяя обмундирование, сбрую и вообще – внешний вид. Заставил попрыгать и привести в порядок громыхающие предметы. Приказал Васкову проверить правильность намотки портянок. И только после этого скомандовал выступать.
Лишние винтовки брать с собой не стали. Они совсем ни к чему. Так, затворы с них вынули да выкинули. Нечего радовать врага трофеями. А вот револьвер Нагана, найденный у одного покойного, Максим прихватил. Офицер он или где? Там-то на реконструкции наш герой ходил с вполне оригинальным, но холощеным револьвером. Однако во время пьянки «дал посмотреть» кому-то, тот передал дальше, и «пугач» бодро побежал по рукам в неизвестном направлении… Но это и неплохо. Совершенно непонятно, как бы отреагировали бойцы, узнав, что у их командира вместо боевого оружия – детская игрушка…
Глава 2
26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии
Отряд поручика состоял всего из семи человек, включая его. Однако это не помешало отправить в передовой дозор ефрейтора и выставить две фланговые заставы, направив туда самых осторожных солдат. Сам же Максим вместе с младшим унтером и двумя рядовыми двигался основной колонной.
Казалось бы – глупая возня. Зачем так морочиться при столь небольшом отряде. Но Максим решил действовать по уму, раз уж вляпался. Вон – Васков шел обычным образом и потерял половину группы. А у него слишком мало людей, чтобы ими так бездумно рисковать.
Так и шли с час, наверное, или около того.
Вдруг Сапрыкин остановился и, как и было условлено, поднял руку, привлекая внимание.
Все напряглись.
Секунда. Другая. И, увидев отмашку командира, бойцы начали рассасываться, формируя простенькую засаду. Максиму пришлось минут десять объяснять задумку, а потом пять раз репетировать, пока начало что-то получаться. Ключевое слово «что-то». Вот и сейчас, кто в лес, кто по дрова. И по сучкам, по сучкам, словно молодые лоси. Но обошлось, ибо тот, кто ломился им навстречу, напоминал медведя-шатуна, страждущего опохмела после страшного бодуна. Шуму от этого кадра было больше, чем от всего отряда, вместе взятого.
И вот, тяжело дыша, словно загнанная лошадь, из-за деревьев вышел прапорщик Русской Императорской армии самого взъерошенного вида. Фуражка задрана на затылок и сбита немного вбок. Взмокшие волосы топорщатся охреневшими сосульками. А мундир – отдельная песня. Он сидел на нем, словно испуганный лосось на заборе. В общем – красавец.
За ним, не в пример аккуратнее, двигалось четверо рядовых, с явной жалостью посматривающих на своего командира. Ну а что им делать? Советы давать, влезая поперек батьки? Так глупо. Да и зачем? Видно же, что он хоть и в офицерском чине[1], но человек всецело гражданский, мало того, паркетный.
– Господин прапорщик, – громко спросил поручик, выходя из-за дерева. – Куда вы так спешите? Уж не к даме ли сердца? Но тогда я смущен. Где же ваши цветы?
– О господи! – выдохнул прапорщик и остановился, переводя дух, буквально привалившись к ближайшему дереву. – Слава богу! А я уж грешным делом думал, что мы одни тут остались.
– О, не переживайте. После разгрома корпуса в округе масса наших. Одна беда – слоняются они бесцельно. Словно подражая броуновскому движению.
– Да, да, – охотно согласился прапорщик, продолжая попытки восстановить дыхание. – Вы правы. Совершенно бесцельно. Ах! Простите мою невежливость! Хоботов, Лев Евгеньевич.
– Здравия желаю, – вполне искренне улыбнувшись, козырнул Максим, едва сдержавшись от бурной реакции. Какой персонаж! – Увы, рекомендоваться в ответ не имею возможности. Контузия. Даже имя свое только с портсигара вычитал.
– Боже! – ахнул прапорщик. – Что, не помните?
– Ни своего имени, ни матери, ни отца. Ничего. Никаких сведений. Даже зацепиться не за что. Считайте, что я сегодня родился на свет.
– А ваши люди, они разве вам не подсказали?
– Я принял над
