Кузнечик снова шевельнул ногами. Продольные слуховые щели его передних ног повернулись к профессору. Кузнечик, видимо, прислушивался.
Теперь профессору стало понятным все, что произошло с ним.
В это время года самки кузнечиков буравят землю, чтобы спрятать глубоко в почву свои яйца. Весной из этих яиц вылупятся личинки кузнечика. Они вылезут на поверхность земли и примутся уничтожать гусениц, бабочек, мух. На счастье профессора, самка пробуравила землю как раз в том месте, куда загнала его медведка.
Но кузнечик не успел положить яйца. Коснувшись яйцеклада, Иван Гермогенович, конечно, сильно испугал самку, поэтому-то она так поспешно выдернула из-под земли свой хвост-яйцеклад.
— Извини, пожалуйста, — весело сказал Иван Гермогенович, — извини, что помешал тебе.
Кузнечик подпрыгнул. Расправив сверкнувшие на солнце крылья, он исчез в зеленой чаще травяного леса.
— Прощай! Счастливого пути! — крикнул Иван Гермогенович, помахав кузнечику рукой.
Профессор остался один. Он стоял, оглядываясь, поглаживая седую бороду.
— Однако, — забормотал Иван Гермогенович, — куда же ты затащил меня, зеленый скакун? Где же пруд? Как пройти к нему? Направо мне идти или налево?
Вокруг шумел лес. Но только сейчас профессор заметил, как не похож этот лес на травяные джунгли.
Тут не было искривленных бамбукоподобных деревьев. Длинные, слегка изогнутые стволы тянулись вверх, словно гигантские свечи. Профессор, взглянув на кроны, удивленно заморгал. Там, на головокружительной высоте, тихо покачивались огромные белые шапки. Каждое дерево стояло, как длинная жердь, на которую нахлобучили сверху гигантскую белую папаху.
— Какие же это? — прищурился Иван Гермогенович.
Он подошел поближе к стволам и вдруг остановился как вкопанный. Прямо на его глазах белое пушистое облако сорвалось с вершины одного дерева и внезапно исчезло. Оно как будто растаяло в воздухе.
Неожиданно к ногам Ивана Гермогеновича сверху упало тяжелое продолговатое ядро.
Профессор нагнулся. Из головки ядра торчал длинный тонкий хлыст, на нем трепетал пушистый парашют.
— Ах, вот что! — закричал профессор. — Да ведь это же… Но как я сразу не догадался?
Он внимательно оглядел высокие, странные деревья, потом подошел к одному из них и попытался подняться по стволу наверх. Охватив дерево руками и ногами, Иван Гермогенович начал подниматься к вершине.
Ствол дерева был толстый и липкий. Руки и ноги приклеивались к нему, но профессор только порадовался такому неудобству. Ведь если бы дерево было гладким, ему было бы трудно подняться вверх.
С трудом отдирая руки и ноги, тяжело дыша и обливаясь потом, он полз по стволу, как муха по клейкой бумаге, бормоча под нос:
— Так, так! Прекрасно! Мне положительно везет сегодня.
Вначале подъем был трудным, но чем выше поднимался профессор, тем тоньше становился ствол и тем легче было передвигаться. Ветер раскачивал дерево, и вместе с деревом качался Иван Гермогенович, в страхе поглядывая изредка на землю.
Но вот и верхушка дерева: белая пушистая шапка.
Профессор протянул руку, приготавливаясь перебраться со ствола на крону, как вдруг по его руке скользнуло что-то мягкое.
Иван Гермогенович прижался к стволу. Вокруг него неожиданно захлопали крылья, воздух загудел. Перед глазами профессора понеслись, приплясывая, крылатые животные.
Перепуганный профессор втянул голову в плечи.
“Сожрут! Непременно сожрут, разбойники!” — тоскливо подумал он; однако, взглянув на крылатых животных, сразу же успокоился.
— Уф! Какой я все-таки трус! — вздохнул с облегчением Иван Гермогенович.
Расправив длинные, тонкие ноги, животные кружились вокруг дерева, трепеща прозрачными жесткими крыльями. Их длинные хвосты задевали лицо профессора, скользили по всему телу.
— Поденки! Всего только поденки! — пробормотал Иван Гермогенович и, ухватившись руками за мясистые листья кроны, спокойно полез на вершину удивительного дерева.
Поденки только с первого взгляда казались великанами. На самом же деле они были немногим больше профессора. Казались же они гигантскими только потому, что сзади у них развевались хвостовые нити, похожие у одних на вилку, у других — на циркуль.
Хвостовые нити были вдвое длиннее туловища.
“Ишь как пляшут! — подумал профессор. — Неужели скоро станет темнеть?”
И, не обращая больше внимания на крылатых плясунов, Иван Гермогенович вскарабкался на самую крону.
Бояться поденок у него не было причин. У этих насекомых нет даже рта. Их жизнь так коротка, что им вовсе не нужно заботиться о пище. Они появляются на свет, чтобы проплясать в теплом воздухе свой единственный в жизни танец.
В веселом хороводе весь день кружатся поденки, без устали размахивая крылышками, а когда наступают летние сумерки, спускаются на воду, кладут здесь яйца и уже никогда больше не поднимаются вверх. В эти дни трупы поденок рыжими коврами покрывают реки.
Течение несет миллиарды безобидных существ, мчит их вдоль крутых и пологих берегов, но к устью реки не доплывет ни одна поденка. Всех их пожрут по дороге рыбы и птицы.
Незавидна участь поденки. Сплясать и быть съеденной — только за этим они и приходят в наш мир!
Окруженный хороводами поденок, Иван Гермогенович стоял на макушке дерева, чем-то похожей на купол. Вся ее покатая поверхность была сплошь усажена темными блестящими ядрами. От каждого ядра поднимались вверх гибкие стебли с парашютами на концах. Они шумели над головой профессора, как весенний сад.
Время от времени то одно, то другое ядро, вздрогнув и качнувшись, отрывалось от купола и с минуту висело над кроной. Порыв ветра подхватывал парашют, и тогда ядро уплывало по воздуху вместе с пушистым парашютом и стеблем.
Профессор потрогал стебли руками и принялся за работу.
Выбрав десяток самых крупных парашютов, он оторвал их от ядер. В руках у него появился пучок зонтиков с пушистыми облачками на концах. Парашюты так и рвались вверх, приподнимая Ивана Гермогеновича над кроной; и ему пришлось напрягать все силы, чтобы удержаться на месте.
Потом Иван Гермогенович быстро сорвал еще пару парашютов и, резво подпрыгнув, повис в воздухе. Некоторое время он висел, болтая ногами, но лишь только дунул ветер, парашюты весело зашумели над его головой.
Воздушный поток
