– Тот археолог сказал – эти символы означали «начало» и «конец», – возразила Лена.
– Да без разницы, – сказал Глеб. – Может, там было написано – конец вашего жизненного пути. А после исправления получилось – начало вашего жизненного пути. Результат все равно одинаковый. У меня наступило двадцать третье мая, а у вас – четвертое, потому что вы не успели спуститься в раскоп и подойти ко мне. Но почему двадцать четвертого вы оказались здесь? Я думал, вас уже не вернуть.
– Это ты нас вытащил, – сказал Юрасик.
– Я?!
– Ты провел тот самый день икс по-другому, не ездил на экскурсию, не царапал стену…
– Я ездил на экскурсию. Но стену не царапал. Я даже к ней не прикасался.
– Ну вот. Получилось, что ты переписал этот день начисто, отменил все последующие события. Поэтому для нас с Леной календарь начался там же, где остановился – утром двадцать четвертого мая. Понятно?
– Мне понятно одно: наш календарь мая был справедливым наказанием за чью-то глупость, не будем тыкать пальцем – чью, – сказал Лена.
– Тебе ясно сказали, что майя здесь ни при чем, – огрызнулся Глеб.
– Да не «майя», а «мая». Я имею в виду месяц май. Мы с вами исследователи календаря мая. Мы прокатились по всему маю туда и обратно.
– Да, это был самый длинный май в моей жизни, – хмыкнул Юрасик.
– Жаль, что я никогда не узнаю, получила ли я письмо, которое написала самой себе, – вздохнула Лена.
– Почему не узнаешь? – Глеб насмешливо взглянул на нее. – Узнаешь.
– Как я это узнаю?
– Я тебе скажу. Не получила.
– Да откуда тебе знать?
– Я заходил к тебе двадцать третьего. То есть не к тебе, а к той дикарке, которая даже разговаривать нормально не умеет.
– Но-но, Елизаров! Полегче. И что ты узнал?
– Узнал, что письма не было и твоя любимая кастрюля для плова была пуста.
– Его и не могло там быть, – сказал Юрасик. – Тебе же Денис объяснял.
– Да, без Дениса мы пропали бы. Жаль, что мы не можем с ним встретиться. Он нам так помог!
– Встретиться можем. Только смысла нет. Он нас не знает. Ты что, забыла? Глеб отменил все, что с нами произошло. Теперь нас никто не знает – ни археологи, ни волонтеры на раскопках, ни полицейские. Никто, с кем мы контактировали.
– А Денис знает, – заупрямилась Лена. – Он тоже связан с древней магией. Я уверена, что он нас узнал бы. Ведь мы почему-то помним все, что с нами произошло. И он не забыл. Такие уроки надо помнить, иначе все бессмысленно.
– Слушайте, а вам не странно жить вперед? – спросил Глеб. – Предметы за ночь не исчезают. Наутро все вокруг помнят, что делали вчера.
– Да, есть немного, – согласился Юрасик. – Ничего вспоминать не надо. Неизвестно, чего ждать от нового дня.
– Мне странно не это, – сказала Лена. – Непривычно, что не нужно спешить, что-то срочно придумывать и нестись куда-то сломя голову.
– Да, кстати, почему ты никуда не спешишь? Дети сегодня с твоей мамой?
– Нет, мама на работе.
– Ты их бросила одних и даже не беспокоишься? Не похоже на тебя.
Лена наклонила голову, помолчала немного и сказала:
– Они не одни. Они… с бабой Липой.
– Помирились? – обрадовался Юрасик.
– Я долго думала о нашем последнем разговоре, там, в полиции… А в пятницу пошла в сад за Вовой и увидела в группе бабу Липу. И неожиданно для себя сказала ей, чтобы она заходила к нам в гости. А она упала на стул и заплакала, – смущенно сказала Лена.
– Ты молодец. А мама как к этому отнеслась? – спросил Глеб.
– Мама? Она теперь вообще как на крыльях летает, – оживилась Лена. – У нас ведь папа возвращается через месяц, его досрочно выпускают.
– Здорово! – воскликнул Юрасик. – Ты теперь не будешь столько работать!
Лена посмотрела на Глеба:
– А у тебя как? Ты уже виделся с Верой?
– Виделся. Мы втроем ходили в кафе.
– Ну и как?
– Пока напряженно. Но ничего, это пройдет. Я знаю, какая она на самом деле. Ой, я же вам не сказал самого главного! – воскликнул Глеб, хлопнув себя по лбу. – Я никуда не уезжаю! Отца оставили здесь на три года. Так что будете меня терпеть до конца девятого класса.
– Фу, какая ужасная новость! С таким обормотом – целых три года в одном классе! – притворно сморщилась Лена. – А если он опять что-то вытворит?
– За три года? Обязательно вытворит, – весело подтвердил Юрасик. – Он запустит нас на Луну или загонит в Бермудский треугольник. Но самое главное, чтобы там не было никаких раскопок и древних стен.
– Да уж! Если он их там найдет, мы точно будем ходить вверх ногами и произносить слова наоборот! – воскликнула Лена.
– Карасю вверх ногами нельзя, – заметил Глеб. – У него пирожки изо рта выпадать будут.
Юрасик засмеялся, но тут же подавился вафлей и закашлялся. Глеб заколотил его по спине, приговаривая:
– Я же говорил! Он и на Земле есть не умеет. А туда же, на Луну! Вверх ногами!
Юрасик кашлял и повизгивал от смеха так заразительно, с забавными переливами, что Лена тоже захихикала. Не выдержал и Глеб, и через мгновение смеялись уже все трое. Они хохотали так легко и весело, как только могут хохотать друзья, которым очень хорошо вместе, которые только что получили дневники с годовыми оценками и у которых впереди долгожданное лето и долгая-долгая беззаботная жизнь.
