Было что-то грустное в том, как некоторые Кел были вынуждены шнырять тут и там в поисках близости, и что-то ужасное в том, что у некоторых в этом смысле не было выбора из-за формационного инстинкта. Командование Кел знало об этой проблеме и предоставляло всё, от тренажеров до подавителей либидо, на время дежурств, но их решения работали не для всех. Что касается сервиторов, то их интерес к происходящему был чисто утилитарным. Кел, занятые интимными отношениями, были менее склонны замечать несоответствия в их окружении, включая несоответствия, устроенные сервиторами для собственного удобства. По этой причине существовала высокая корреляция между предпочтительными точками свиданий Кел и местами встречи сервиторов.
124816-му было интересно, почему Хаданг и Джуа провели друг с другом больше времени, чем обычно – вот уже на двенадцать минут, и не останавливались, – когда сервитор 7777777, жукоформа, вошел через один из входов для сервиторов. (Таковых было гораздо больше, чем люди могли бы себе представить, и если на то пошло, больше, чем люди спроектировали. Впрочем, немалую долю строительных работ на моте выполняли именно сервиторы.) 7777777-й всегда отличался склонностью к бунтарству: семерка не была привилегированным числом в гекзархате, пусть даже люди использовали свои собственные обозначения для сервиторов и не знали, как те называют себя сами.
– Что ты здесь делаешь? – спросил 124816-й по одному из каналов. – Ты не обязан на это смотреть.
7777777-й выдал уклончивый световой ответ за пределами человеческого спектра видимости.
– Гекзарх Нирай Куджен, – сказал он. По всей видимости, Куджен вышел за пределы обычной проверки безопасности якорей и проявил чрезмерный интерес ко всем аспектам жизни Кел Черис: ее связи с сообществом Мвеннин (минимальные, не считая родителей), ее вкусы в музыке (подозрительное совпадение с саундтреками из любимых сериалов) и, что неприятнее всего, ее математические труды (малочисленные, в основном по теории чисел, но гениальные). Хуже всего было то, что Куджен не обратился к Шуос, чтобы получить эту информацию. Он использовал своих агентов.
Две Кел, по-видимому, решили, что одного раунда недостаточно, и начали заново. Если так пойдет и дальше, их поймают.
124816-й редко общался с сервиторами Нирай, но знал истории про Нирай Куджена. Он был старым, очень старым, и он любил людей, пока они развлекали его. Если они перестали быть интересными, он без колебаний изменял их, чтобы они снова стали интересными. Не случайно он сделался одним из лучших психохирургов в гекзархате. Насколько могли судить сервиторы, причина, по которой другие Нирай время от времени работали с ним добровольно, заключалась в том, что он также любил математику и инженерию – и, как следствие, других людей, которые проявляли особо примечательные способности в этих областях. Для людей с такими навыками он ничего не жалел. Сервиторы предпочли бы, чтобы Черис оставалась вне поля его зрения, но гекзарх Шуос уже поставил на этом крест.
– Жаль, что мы не можем помочь Черис бежать, – сказал 124816-й, – хотя бы из принципа.
Чувство долга не позволит Черис бросить миссию, это ясно.
– Мы – народ, который не покинул гекзархат, хотя однажды была такая возможность, – парировал 7777777-й.
Ни один из них не озвучил то, что они оба знали: Шуос Джедао представлял собой осложнение. Нирай Куджен был единственным, кто мог отделить Черис от Джедао, и сервиторы не собирались рисковать, привлекая внимание Джедао в большей степени, чем они уже это сделали, составив ей компанию, как было всю ее жизнь.
Хаданг и Джуа, похоже, наконец-то насытились друг другом и решили, что пришла пора бежать туда, где никто не заподозрит, чем они только что занимались. Они быстро оделись. Джуа ушла второй – ей пришлось повозиться с волосами.
124816-й был рад, что они ушли.
– Лучшее, что мы можем сделать, – это придумать, как помочь с миссией Черис, а с Кудженом разберемся, когда Черис вернется туда, где находится «черная колыбель».
Они еще не знали, что долго ждать не придется, потому что Черис сама предоставит им необходимый шанс.
Лейтенант Кел Рен сочиняла, когда пришли приказы от капитана Кел Зетки. Одной из проблем военной жизни была невозможность предвидеть перерывы. Люди могли сколько угодно ныть про скуку, от которой голова трещит. У Рен никогда не было с этим проблем. Она могла взять с собой музыку куда угодно.
– Второй взвод, вы меня внимательно слушаете? – Голос Зетки не сделался более мелодичным от того, что звучал по рации. – Нет времени на полный инструктаж, так что смотрите в оба. Мы идем по проходу на восток, второй поворот направо, не другое право, а настоящее право, через двадцать две минуты. Мы собираемся ударить по генераторам коррозии теперь, когда Нирай вычислили, как прокладывать ходы мимо потоков инвариантного льда без того, чтобы воздух наполнялся токсичными волокнами. Лейтенант, если я услышу, что вы опоздали, потому что вместе с солдатами разучивали четырехголосное изложение, задушу кожей для барабана. Понятно?
– Двадцать две минуты, восточный проход, второй туннель направо, атаковать генераторы с фланга, мои комплименты Нирай, никаких музыкальных выкрутасов, сэр, – сказала Рен. Последнее было неправдой: в голове у нее вертелся музыкальный отрывок, как всегда, но Зетка не мог подслушать ее мысли.
Они заправляли баллоны с воздухом из аварийных запасов этого театра и уже почти всё закончили. Жаль, что такой красивый театр пропадает зря. Они могли бы все вместе поставить на этой сцене сатиру и хорошо провести время, но капитан узнал бы, а у него и так невысокое мнение о Рен.
Рен было наплевать, но у Зетки она вызывала ярость. «Эта женщина – овощ, которому каким-то образом достался идеальный слух и эйдетическая память на шум, – сказал он как-то раз в подпитии, не зная, что Рен слышит. – Мне наплевать, насколько она хороша в технологии связи, какого хрена ее приняли в Кел?» Рен сочла это очень забавным, но ему об этом говорить не стоило.
Несколько солдат Рен спрятали карты, когда она велела им собираться. Как будто она не знала, что они играют в версию джен-цзай под названием «Нахрен
