Королева сильно мучилась, объяснил мейстер Кайри, и забылась только теперь, когда ей дали вина со «сладким сном». «Криком кричит, – добавила одна из служанок, – и никакой еды в себе удержать не может».
«Но ведь ей еще не пора», – пролепетала потрясенная Алисанна.
«Месяц еще, – подтвердила повитуха. – Это не роды, миледи, это у нее порвалось внутри что-то. Ребенок лежит неправильно и скоро умрет, а мать слишком стара и не имеет сил тужиться. Оба, простите великодушно, уйдут с первым светом».
Мейстер Кайри не противоречил ее словам. Крепкий настой макового молока избавит страдалицу от боли, сказал он, но и убить может, а младенца в утробе непременно убьет. «Спасти мать не в моей власти, – ответил он на вопрос Джейехериса о том, что думает предпринять, – но есть слабая надежда спасти младенца. Для этого мне придется разрезать королеве живот и достать его. Будет он жить или нет, сказать невозможно, но мать умрет в любом случае».
Алисанна разрыдалась, а Джейехерис тяжело проронил: «Она и моя мать тоже». Потом он притащил лорда Робара к постели Алиссы, заставил мейстера повторить всё сызнова и сказал: «Ты ее муж, тебе и решать».
Лорд Робар боялся даже взглянуть на жену. Лишь когда король хорошенько встряхнул его, он опомнился и попросил мейстера: «Спасите моего сына». Тот склонил голову и послал за своими ножами.
В некоторых дошедших до нас записях говорится, что Алисса очнулась еще до того, как мейстер приступил к делу. Несмотря на сильнейшую боль и конвульсии, она прослезилась от радости, увидев рядом своих детей. Дочь сказала ей, что они намерены делать, и королева дала согласие, сказав: «Вы спасайте малыша, а я скоро увижусь со старшими мальчиками. Старица осветит мне путь». Хотелось бы думать, что ее последние слова были именно таковы, но другие отчеты, к сожалению, утверждают, что больная не очнулась даже тогда, когда мейстер взрезал ей чрево, и умерла, не приходя в чувство. Достоверно одно: Алисанна держала мать за руку, пока младенец не издал первый крик.
Второго сына лорд Робар не получил. Родилась девочка, маленькая и слабенькая; мейстер и повитуха не чаяли, что она выживет, но она удивила их, как удивляла после многих других. Лорд Робар, когда вновь начал мыслить здраво, дал дочери имя Джослин.
Сначала, впрочем, ему пришлось столкнуться с другой особой женского пола. Рассвет едва брезжил, и тело Алиссы еще не остыло, когда Вермитор, свернувшийся клубком во дворе, проснулся и взревел, перебудив весь замок. Он учуял другого дракона, и скоро голубые крылья Огненной Мечты заслонили алое небо. Рейена Таргариен прилетела помириться с матерью на смертном одре.
Король не советовал ей смотреть на покойницу, но Рейена все же откинула простыню и обозрела дело рук мейстера. Она поцеловала брата и долго обнимала сестру, однако новорожденную не захотела взять на руки и спросила о лорде Робаре.
Тот в окружении своих братьев и рыцарей сидел в великом чертоге с маленьким Бормундом на коленях. Рейена, растолкав всех, встала перед ним и обрушила на него град проклятий. «Кровь ее на твоих руках и на твоем члене, – кричала она. – Чтоб ты издох в муках!»
«Что ты несешь, женщина? – оторопел Робар. – Это воля богов. Неведомый рано или поздно приходит за всеми, при чем же здесь я?»
«Ты обрюхатил ее! Мало тебе было одного сына? Жену твою должен был спасать мейстер, а не ребенка, но что значат жены для таких подлецов, как ты? – Рейена схватила его за бороду и притянула к себе. – Вот что, милорд: не вздумай жениться снова. Воспитывай двух щенят, которых родила тебе моя мать, и я тебя, так и быть, не трону. Но если ты посватаешься еще к какой-нибудь бедной девушке, я превращу Штормовой Предел вместе с вами во второй Харренхолл».
Когда она выбежала, чтобы улететь к себе на Драконий Камень, лорд Робар с братьями подняли ее на смех. «В своем ли она уме? – говорил лорд. – Вздумала пугать меня… меня, который и Мейегора Жестокого не боялся!» Он выпил вина, распорядился относительно жениных похорон и послал своего брата сира Гарона просить короля с королевой остаться на пир в честь новорожденной.
Жениться лорд Робар, однако, больше не стал.
Опечаленным вернулся король в Красный Замок. Угодный ему верховный септон был избран, доктрина особости сделалась отныне догматом Веры, он заключил союз с могущественным домом Хайтауэров, но все эти победы по сравнению с утратой матери не значили ничего. Впрочем, Джейехерис был не из тех, кто предается мрачным раздумьям. Он, как случалось еще не раз за его долгие годы, стряхнул с себя горе и погрузился в государственные дела.
Лето уступало дорогу осени, во всех Семи Королевствах падали листья, в Красных горах объявился новый Король-Стервятник, Три Сестры посетила потная горячка, между Тирошем и Лиссом назревала война, грозящая захлестнуть Ступени и помешать торговле. Всё это требовало королевского внимания, и король всем этим занимался.
Алисанна боролась с горем иначе. Потеряв мать, она нашла утешение в дочери. Полуторагодовалая принцесса Дейенерис начала говорить, на свой лад, сразу после первых своих именин и на карачках почти не ползала: быстро поднялась на ножки и стала ходить, а скоро и бегать. «Торопится жить», – говорила ее кормилица. Малютка восхищала всех своей веселостью, любознательностью и полным бесстрашием. Ее величество теперь частенько пропускала заседания совета, предпочитая играть с дочкой и читать ей сказки, которые ей самой в детстве читала мать. «Она такая умница, что скоро сама мне читать начнет, – говорила королю Алисанна. – У нее все задатки великой правительницы».
Но жестокий 54 год еще не истек, и Неведомый не спешил уходить из дома Таргариенов. Рейена по возвращении из Штормового Предела встретила у себя на Драконьем Камне новые горести. Эйерея в отличие от Дейенерис утешением служить не могла. Упрямая, своевольная девочка не слушалась ни мать, ни септу, ни мейстеров, обижала слуг, отлынивала от молитв, уроков и трапез, награждала придворных Рейены милыми кличками «сир Дурак», «лорд Свиное Рыло», «леди Пердунья».
Андроу Фармен, муж королевы, был тоже сердит, хотя вслух этого не высказывал. Желая поддержать жену в трудный час, он просился с ней к больной королеве Алиссе, но Рейена наотрез ему отказала. Перед ее отлетом
