«Тиреллы из Хайгардена произошли от стюардов, – напомнил он, – а Простор больше западных земель и разбогател не на золоте. Молодой лорд Мартин вполне достоин войти в наш совет».
«Тиреллы все тупицы, – усомнился лорд Редвин. – Не побоюсь этого слова, хоть они и мои сюзерены: сплошь тупицы, а лорд Бертранд был и вовсе круглый дурак».
«Если и был, то его больше нет, – не сдавался Барт. – Речь о сыне. За ум самого лорда Мартина я не ручаюсь, но женат он на леди Флоренс из Фоссовеев, которая считает яблоки с тех пор, как ходить научилась, и с самого замужества ведет счетные книги Хайгардена. Говорят, она увеличила доходы Тиреллов на добрую треть. Если мы выберем ее мужа, он и жену, конечно, возьмет ко двору».
«Алисанне это понравится, – рассудил король. – Она любит общество умных женщин. – Быть может, он надеялся вновь привлечь в совет королеву, которая после смерти Дейенерис не бывала ни на одном заседании. – Испробуем тупицу с умной женой; авось, этому мои верные подданные не расколют череп булыжником».
Боги взяли, боги и дали. Не прошло и двух лун со смерти принцессы, как королева поняла, что опять ждет ребенка; быть может, над ней сжалилась сама Небесная Матерь. Поскольку зима еще держала Вестерос в своих ледяных объятиях и трясучка до сих пор гуляла по городу, Алисанна вновь переселилась на Драконий Камень до родов и в том же году произвела на свет свое пятое дитя, дочь, названную Алиссой в честь бабушки. «Будь старая королева жива, она больше оценила бы это», – съязвил великий мейстер Элизар, но так, чтобы король не услышал.
Вскоре после родов и зима кончилась. Алисса так походила на умершую сестру, что королева часто плакала над ней, вспоминая первую дочь. С годами сходство прошло: длиннолицая и худая Алисса росла дурнушкой. В русых ее волосах не усматривалось ни следа драконьего золота, глаза были разные: один лиловый, другой зеленый, уши большие, улыбка кривая. Нос тоже покривился после удара деревянным мечом, но девочку это ничуть не заботило. К этому времени мать поняла, что младшая дочь удалась вовсе не в Дейенерис, а в Бейелона.
Сестра бегала за ним, как он сам бегал за Эйемоном, но между братьями было только два года разницы, а между Бейелоном и Алиссой – целых четыре. «Ходит по пятам, как щенок, – сетовал Весенний Принц, – к тому же она девчонка». Принцесса, впрочем, девчонкой быть не желала. Она всячески ухитрялась одеваться как мальчик и не водилась с другими девочками. Вместо того чтобы учиться чтению, пению и шитью, она скакала верхом, лазала по стенам, дралась на деревянных мечах и решительно отказывалась есть овсяную кашу.
В 61 году лорд Робар Баратеон, старинный друг и старинный недруг, привез ко двору трех юных девиц. Две были дочери его брата Роннала, умершего от трясучки вместе с женой и сыновьями, а третья – леди Джослин, его собственная дочь от королевы Алиссы. Слабенький младенец, явившийся на свет в страшный Год Неведомого, превратился в высокую девочку с серьезным личиком, большими темными глазами и черными как ночь волосами.
Волосы самого Робара поседели, бледное лицо покрылось морщинами, и казалось, что одежда его скроена на куда более крупного человека. Когда он склонил колено перед Железным Троном, один из королевских гвардейцев должен был помочь ему встать.
Приехал он просить милости для Джослин, которой шел седьмой год. «Это дитя не знало матери. Жены братьев заботились о ней как могли, но родные дети были для них важнее, а теперь обеих и вовсе не стало. Я прошу вас принять Джослин и кузин ее как воспитанниц и вырастить вместе со своими детьми».
«Мы почтем это честью и удовольствием, – ответила Алисанна. – Мы не забыли, что Джослин наша сестра».
У Робара точно гора с плеч свалилась. «Нижайше прошу вас присмотреть и за сыном. Бормунд сейчас остался на попечении своего дяди Гарона. Он хороший мальчик, сильный и со временем несомненно станет хорошим лордом, но ему всего девять лет. Брат мой Борас, как известно вашим величествам, давно уже уехал из Штормового Предела. Рождение Бормунда подкосило его ожидания, и с тех пор мы стали плохо с ним ладить. Он жил в Мире, потом в Волантисе, занимаясь одни боги ведают чем, но теперь снова объявился в Вестеросе, в Красных горах. Говорят, будто он примкнул к Королю-Стервятнику и воюет против своих. Гарон человек надежный и верный, но по сравнению с Борасом слабоват. Страшно подумать, что станется с сыном и штормовыми землями, когда я уйду».
«Куда и зачем вы хотите уйти, милорд?» – удивился король.
В улыбке Робара на миг проглянул прежний воинственный нрав. «В горы, ваше величество. Мой мейстер говорит, что я умираю, и я ему верю. Боли начались еще до трясучки, а теперь стали сильнее. Маковое молоко помогает, но я его принимаю малыми дозами: не хочу проспать оставшиеся мне дни. Чем умирать в постели с текущей из кишок кровью, найду лучше Бораса и разделаюсь с ним, да и с Королем-Стервятником заодно. Гарон называет это дурацкой затеей; правда его, но я хочу умереть с топором в руке и проклятием на устах. Прошу лишь вашего дозволения».
Глубоко тронутый Джейехерис сошел с Железного Трона и обнял Робара. «Ваш брат – предатель, а сей стервятник, не стану называть его королем, давно уже беспокоит наши пограничные Марки. Я даю вам свое дозволение и вручаю свой меч, милорд».
Последовавшую за этим кампанию принято называть Третьей Дорнской войной, но это неверно, поскольку принц Дорнийский в боевых действиях не участвовал. Гораздо правильнее будет назвать ее, как повелось в народе, Войной лорда Робара. Баратеона, выступившего в горы с пятью сотнями воинов, сопровождал Джейехерис на Вермиторе. «Он именует себя стервятником, но летать не умеет и прячется в трещинах, – говорил король. – Назвался бы лучше крысой». Второй Король-Стервятник был в самом деле не чета
