Большой турнир 98 года, устроенный в честь пятидесятилетнего правления Джейехериса, тоже наверняка порадовал Алисанну, ибо на празднества съехались почти все ее дети, внуки и правнуки. Очевидцы говорили, что со времен Рока в одном месте еще не собиралось столько драконов, и это сущая правда. В последнем поединке между королевскими гвардейцами Раэмом Редвином и Клементом Крэбом было сломано тридцать копий; король присудил первенство обоим, а их схватку объявили лучшим единоборством в истории Вестероса.
Вскоре после турнира мирно скончался во сне септон Барт, сорок один год прослуживший королевским десницей. На его место король назначил командующего Королевской Гвардией сира Раэма Редвина, но сей рыцарь, мастерски владевший копьем, в государственных делах оказался не столь хорош. «Не все задачи можно палкой сшибить», – изрек по этому случаю великий мейстер Эллар. Всего год спустя королю пришлось заменить его Бейелоном, и принц Драконьего Камня стал еще и десницей. С новыми обязанностями принц справлялся как нельзя лучше; не обладая ученостью септона Барта, он хорошо разбирался в людях и окружал себя преданными помощниками. И народ, и знать полагали, что судьба Железного Трона отдана в надежные руки.
Но боги судили иначе. В 101 году, на охоте в Королевском лесу, Бейелон пожаловался на боль в боку. По возвращении в Красный Замок боль усилилась, а живот раздулся и затвердел. Рунситер, новый великий мейстер, только что прибывший из Цитадели на смену Эллару, с коим случился удар, сумел немного сбить жар и облегчил страдания больного маковым молоком, но Бейелону становилось все хуже. На пятый день болезни принц скончался в башне Десницы; отец сидел у его ложа и держал его за руку. Вскрыв тело, Рунситер объявил, что умер он по причине лопнувших внутренностей.
Бейелона Храброго оплакивали все Семь Королевств вместе с убитым горем отцом. На сей раз Джейехерис стоял у погребального костра сына один, без жены. Никогда еще он не был так одинок, к тому же перед ним снова встал вопрос о наследовании. По смерти обоих его сыновей у Железного Трона не стало больше прямых наследников, зато претендентов было хоть отбавляй.
Бейелон имел от сестры своей Алиссы двух сыновей. Будь он жив, его законным наследником считался бы старший сын Визерис, но безвременная кончина принца в сорок четыре года опять всё запутала. Вновь возникал вопрос о правах принцессы Рейенис и ее дочери Лейены Веларион; если же их пожелали бы отвести по причине пола, то у Рейенис был еще и сын Лейенор, внук старшего королевского сына, в то время как Визерис и Дейемон происходили от младшего.
Кроме того, у короля Джейехериса оставался еще один сын, Вейегон, архимейстер Цитадели, носивший кольцо, жезл и маску из желтого золота; об этом принце, прозванным Бездраконным, страна за долгие годы успела забыть. Бледный и изможденный в свои сорок лет, он занимался алхимией, астрономией, математикой и прочими тайными науками. Его даже в детстве не слишком любили и достойным наследником считать никак не могли.
Тем не менее Старый Король призвал его в Королевскую Гавань. То, о чем они говорили, остается предметом споров. Одни полагают, что отец предложил сыну трон и тот отказался, другие – что король всего лишь просил совета у архимейстера. При дворе ходили слухи, что лорд Корлис Веларион собирает на Дрифтмарке корабли и людей для защиты прав своего сына Лейенора, а двадцатилетний Дейемон, известный своим вспыльчивым нравом, в свою очередь набрал отряд удалых молодцов, чтобы вступиться за брата Визериса. Борьба за престол казалась неизбежной в любом случае; потому-то король, несомненно, и ухватился за предложение Вейегона.
Джейехерис объявил о созыве Большого совета, коему и предстояло решить вопрос о наследнике Железного Трона. На совет приглашались все великие и малые лорды Вестероса, а также мейстеры Цитадели и представители Веры. Каждый из претендентов мог изложить перед ними свое дело, и король заверял, что согласится с любым решением.
Совет решили собрать в Харренхолле, самом большом замке Вестероса. Никто не знал, сколько в точности лордов прибудет, поскольку раньше ничего подобного не устраивалось, но предполагалось, что их будет не менее пятисот. На деле лордов набралось больше тысячи; съезжались они около полугода, а некоторые приехали, когда совет уже начался. Даже Харренхолл не вместил их всех, ибо каждого сопровождали рыцари, оруженосцы, грумы, слуги и повара. Таймунд Ланнистер, лорд Бобрового Утеса, привел с собой триста человек, а Маттос Тирелл из Хайгардена, чтобы не ударить лицом в грязь, взял пятьсот.
Знатные мужи ехали со всех концов Семи Королевств: с Дорнских Марок, из областей, граничащих со Стеной, с Трех Сестер и Железных островов, с Тарта и Одинокого Света. Из Винтерфелла приехал лорд Эллард Старк, из Риверрана – лорд Гровер Талли, из Долины – Йорберт Ройс, регент малолетней леди Орлиного Гнезда Джейны Аррен. Даже принц Дорнийский прислал свою дочь с двадцатью рыцарями в качестве наблюдателей. Сам верховный септон прибыл, чтобы благословить собрание. К Харренхоллу сотнями стекались купцы в надежде на выгодный торг, межевые рыцари в надежде наняться на службу, воры всех мастей в надежде на поживу, женщины всех возрастов в надежде найти себе мужа. Прачки, шлюхи, певцы, скоморохи валили со всех сторон света. Шатры, поставленные под стенами замка и на берегах озера, тянулись на многие лиги, и городок Харрентон сделался четвертым по величине городом Вестероса, уступая лишь Староместу, Королевской Гавани и Ланниспорту.
Лорды рассмотрели и отвергли не менее четырнадцати заявок. Из Эссоса приехали целых три претендента – внебрачные сыновья принцессы Сейеры от разных отцов. Говорили, что один из них – вылитый король в юности. Другой, сын волантийского архона, привез с собой мешки золота, карликового слона и щедро одаривал тех лордов, что победнее. Сама тридцатичетырехлетняя Сейера, безбедно живущая в Волантисе, имела на престол куда больше прав, чем ее бастарды, но претензий не выставляла. «У меня здесь свое королевство», – отвечала она, когда ее спрашивали, не хочет ли она вернуться домой. Еще один человек предъявлял пергаментные свитки, доказывающие, что он происходит от Гейемона Славного по линии его младшей дочери, вышедшей за невеликого лорда; от предка его отделяло не менее семи поколений. Рыжий латник объявлял себя бастардом Мейегора Жестокого и в доказательство привел свою старую мать, которую-де Мейегор когда-то взял силой. В насилие лорды могли
