– Простите, пожалуйста, купите пачку сигарет, – с милой улыбкой попросил я, – вот деньги. Если сдача останется, она ваша.
– Давай! – он не отказался.
И хотя сдачи там не осталось, он отдал мне сигареты. И я такой, счастливый герой, иду к дверям. В руке пачка сигарет, за спиной алкашка, какая душе угодно. Что может быть прекраснее для влюбленного подростка? Двери автоматически открылись. Вот он – морской воздух, солнце и ее улыбка. Ура, у меня получилось!
– Эй, малой? – мужской голос раздается у меня за спиной. Сердце заколотилось так сильно, словно собиралось выпрыгнуть наружу, ломая ребра. – Так у тя есть мелочь на пивасик или как?
Я выругался про себя: «Черт! Это все еще тот мужик не может от меня отстать».
– Простите, но больше ничего нет.
– Ай, бог с тобой, – он махнул на меня рукой и пошел своей дорогой.
Все тот же воздух, все те же лучи солнца, и она стоит на прежнем месте. Я спустился по лестнице и скомандовал:
– Марш в лагерь! Миссия выполнена.
Мы шли легкой походкой к нашему лагерю, курили, держась за руки, и неторопливо потягивали холодное пиво. Я был на седьмом небе от счастья. За спиной в рюкзаке приятно позвякивали стеклянные бутылки, вселяя надежды на продолжение. Оттого что на улице было жарко, мы быстро опьянели.
– Давай где-то присядем? – погладив меня по шее, попросила она.
– Окай! А то я уже немного пьяненький.
Мы нашли детскую площадку и, не добравшись до скамейки, улеглись на резиновое покрытие. Я включил свой плей-лист, мы засунули в уши по наушнику и, держась за руки, смотрели на облака. Песня «В мире, где ты и я» Марии Чайковской играла у меня тогда на репите. Я и сейчас иногда включаю ее, и меня накрывает атмосферой нежности и тепла того дня. Мамы, которые гуляли на площадке с детьми, отгоняли от нас своих малышей, а мы смеялись и обнимали друг друга.
– Блин, даже уходить никуда не хочется… но уже пора, – прошептал я, взглянув на дисплей телефона.
– Мммм, не хотююю, – уткнувшись мне в шею, пропищала она.
– Все-все. Пойдем, а то реально потом схлопочем.
Мы в который раз за день нарушили закон, покурив на детской площадке – в том же месте, где лежали. А потом вскочили и побежали в лагерь. Перемахнув через забор, оказались на территории. Промчались сквозь кусты и остановились под окном Вариной комнаты.
– Девчата! – шепотом позвал я. – Девчааат! Палево есть?
– Нет, – подруга Вари ответила, – залезайте быстренько. Че так долго?
Я помог Варе забраться, поддерживая ее под попку, а потом залез сам: вскарабкался, ухватившись за подоконник.
– Гошка бухла натырил! – радостно сообщила Варя подружкам. – Сегодня вечером на дискотеке бухнем.
– Оооо, прикольно!
Все обрадовались этой новости. Рюкзак мы засунули под кровать. Развернули наших кукол и легли досыпать тихий час. Потом был полдник, после него мы ходили на море, дальше нам устроили эстафеты. А после ужина снова был концерт, и мы опять выступали. Я смотрел на Варю, которая кружилась на сцене, и обожал нежную пластику ее рук, развевающиеся длинные волосы, взлетающие к бровям ресницы. Я представлял себе ее запах – с нотками клубники, – смотрел на ее губы, похожие на лепестки роз, и сходил с ума от желания. Я любил ее всю. Она казалась мне похожей на цветущую поляну, покрытую, как ковром, цветами – большими и маленькими, разными, непохожими друг на друга. Я видел это в ее внешности. И в ее внутреннем мире. Она казалась мне волшебством.
Ее номер закончился, и на сцену вышел другой отряд, после которого должны были выступать мы. А я сидел на лавке, словно зачарованный, не мог пошевелиться. Она загипнотизировала меня. Постепенно стал отходить – сначала смог пошевелить пальцами ног, потом сумел согнуть руку в локте, в конце концов вскочил и в последнюю минуту убежал за сцену. Я уже слышал крики фонатеющей публики, уже видел своих пацанов, которые переживали за кулисами так, как будто их собирались снимать все телеканалы мира. Наконец, пришло время и мне со своим коллективом выходить на сцену.
– Да успокойтесь вы, наконец, – шипел я на своих танцоров, – все будет хорошо!!!
– А вдруг…
– Никаких вдруг! Вы же не дебилы?! Вроде бы нет!
– Ну а теперь на сцену приглашается…
Барабанная дробь…
– ПЕРВЫЙ ОТРЯД!
Весь зрительный зал грянул овацией, нас приветствовали так, будто на сцену собрался выйти Джастин Бибер.
– Ээуу, – орал я своим под гул оваций, – вдох-выдох, и вперед, отжигать на сцену!!!
Моей команде вопли зрителей понравились. Они послужили мотивацией, чтобы ребята выложились на полную катушку. И вот зазвучала музыка. Я стою в первой линии как главный танцор и хореограф. Мы синхронно движемся вперед, назад, вверх, вниз, я чувствую себя так, будто вокруг меня зеркала. Ребята классно повторяют движения. А из всей толпы вижу только ее и только для нее танцую. Она улыбается мне и смотрит влюбленным сияющим взглядом…
Глава 23
Малиновый закат
После концерта мы лежали на чьей-то кровати в комнате девчонок, ждали ее подруг и моих друзей, чтобы начать разливать по стаканчикам алкоголь.
– Знаешь, чем ты меня больше всего зацепил?
– Нет. И чем же?
– Своими танцами. Когда ты танцуешь, ты настоящий. Я просто с ума от тебя схожу!
Как мне тогда захотелось, чтобы никто не пришел! Но, конечно, через минуту все заявились. Две минуты, и пиво закончилось. Дальше в ход пошел коньяк «Пять звезд». Мы выпили по паре глотков и пошли на дискач. В тот вечер мы танцевали как ненормальные. Смеялись, толкали друг друга, собирались в тесный круг, чтобы нас не было видно, закуривали одну сигарету и пускали ее по кругу. А для того, чтобы вожатые ничего не заподозрили, мы высоко прыгали и кричали что есть мочи. Земля уходила из-под ног. Мир стал ласковым и беззаботным – как волшебство. Мы мечтали о том, чтобы этот день никогда не кончился. Мои пацаны кадрились к ее подругам, и у них получалось – когда мы с ней шли в корпус, видели их целующимися на лавочках. Я тогда подумал, что со стороны это, оказывается, выглядит ужасно. Но им было хорошо.
Мы поднялись в ее комнату, она была пустой. Кругом валялись пустые стаканчики, и пахло алкоголем. Мы убрались
