– Гоша, ты же не думаешь, что я совсем дура? Переписывай!
Я, такой: «Блядь, пиздец, спалила!» Дальше шел, брал какие-то куски из параграфа учебника, тоже переписывал в тетрадь – типа мое сочинение. С этим Диана разворачивала меня еще быстрее, даже в Инет не лезла.
– Гоша, ты у нас уже академик? Опять все из учебника переписал?
Я снова шел к себе, ломал голову над тем, как эту упертую бабу обойти. И начинал что-то из головы придумывать. Какую-то муть. Писал отсебятину, опять приносил.
– Вот, – она наконец читала весь текст, – это уже что-то! Смотри, здесь хорошо получилось! И здесь почти понятно, что ты хотел сказать. Иди, вот эту мысль додумай, вот тут ошибки исправь и перепиши.
Ох, я бесился! Тетрадями швырялся, орал, как потерпевший. Она, такая: «Ну, поори-поори, легче станет». Потом успокаивался, садился и снова писал, как она сказала. Доканывала меня этими сочинениями зверски. И произведения по программе тоже читать заставляла. Сама что-нибудь готовит или убирает, а я ей должен вслух читать. Нашла себе клоуна! Я там поначалу половину слов не понимал – то оглобли, то картуз, то еще какая-нибудь фигня устаревшая. Она объясняла. А потом как-то втянулся, лежал в своей комнате и сам себе вслух читал, как какой-нибудь актер на сцене.
Диана сказала, что наша задача-минимум – сдать нормально русский и математику, чтобы получить аттестат. А задача максимум – сдать хорошо четыре предмета: матика, русский, биология, общага, – и получить более-менее приличный аттестат. Никакую физику, химию мы, по сути, досконально не учили. Делали задания и сдавали учителям, чтобы они могли оценки поставить. Английский – то же самое. Потому что невозможно было за пять месяцев освоить школьную программу за все девять лет.
И вот, когда я уже был на пороге ОГЭ, стало ясно, что все нормас, меня допускают! Тогда Диана пришла во мне с распечаткой всех колледжей Москвы. И мы несколько недель, каждый вечер, садились вместе на диван, брали этот гребаный список и начинали его обсуждать. Шли методом исключения. Понятно, сначала вычеркнули все специальности, где нужно было знать математику, физику и прочие естественные науки. Техника – вообще не мое. Оставили только гуманитарные. Но писать, понятно, я особо пока не мог, хотя и хотел. Еще убрали те специальности, в которых нужен был хороший английский язык. И уже дальше сидели подолгу на каждой профессии. Диана всегда говорила, что у меня дар нравиться людям, что я добрый и люблю помогать. И поэтому мне, скорее всего, понравится работать с людьми. Там, где играют роль контакты, отношения. Мы сидели и подбирали такие профессии. Говорили про социального работника. Эту профессию я отчасти в баторе наблюдал, что-то типа знал. Обсуждали гостиничный сервис. И еще педагога дошкольного образования. Я вот четко помню, как Диана спросила: «Гоша, а тебе больше нравится со взрослыми дело иметь или с детьми?» Я даже не задумался, сразу ответил: «Конечно, с детьми! С такими маленькими, как Дасик». Я тогда в качестве отдыха между уроками много возился с маленькой Дашей – мы у нее в комнате по полу ползали, что-то постоянно строили, мастерили, рисовали. Это мне очень нравилось! Вот на этом мы и решили. Получилось, что «тренировочный ребенок» – не зря я так сразу о Даше подумал – помог мне выбрать профессию. Спасибо ей!
Глава 40
Испытание
И вот пришло время экзаменов. ОГЭ сдавать я шел, кстати, спокойно. Вообще не переживал. Накануне первого экзамена решил, что надо нагуляться хорошенько, столько побыть на улице, чтобы прийти домой и сразу уснуть. Чтобы даже намека на волнение не было и дурные мысли не лезли. Поехал в школу, мы с одноклассниками отметили окончание учебного года, выпили немного – хорошо, Диана тогда не узнала об этом, а то убила бы – я приехал домой после этого и спокойно уснул. Первым экзаменом у нас была матеша. Перед экзаменом к нам подходит математичка и говорит: «Так, ребята, если вы люди удачливые и сможете пронести с собой телефон, то пишите мне. У тебя есть мой телефон? Записывай! У тебя есть? Записывай! Все, у кого нет моего телефона, записывайте». Я, такой, быстренько записал – и начал думать, как телефон с собой на экзамен протащить.
А уже времени нет, пора идти. И вот мы на рамках. Пока эти дебилы, мои одноклассники, начали прямо в раздевалке куда-то там телефоны запихивать, их на месте поймали охранники: «Эй, ты, давай доставай!», «Быстро вытащил телефон и положил в коробку!», «Ты тоже!», «Ты тоже!» Я стою: «Господи, хоть бы не спалили, хоть бы не спалили». А у самого телефон пока в кармане, прятать некуда. Тогда я пошел в другую раздевалку, к другим школам, быстро, как фокусник – рррраз! – засунул телефон в ботинок – и пошел. Типа хромой. Гребаные эти рамки! Иду и думаю: «Спалят на хер, спалят!» Сердце колотится. Подхожу к рамкам, выкладываю все из карманов, снимаю ремень и прохожу, обливаясь холодным потом. Ощущение такое, будто я что-то украл из магазина. Вдохнул, чтобы успокоиться, выдохнул. Прошел. Не зазвенело! Потом, как дебил, хромая, стал забираться вверх по лестнице.
– Че с ногой? – крикнул охранник мне вслед.
– Да так, – я скривился «от боли», – о корягу вчера распорол…
– Ладно, иди!
Я дальше пошкандыбал кое-как – пык, пык, пык. Наступать-то на телефон нельзя, раздавлю на хер. На этих ОГЭ вечно куча народу давили свои телефоны, прямо уже злая традиция. Добрел, значит, до кабинета и тут понимаю, как круто мне повезло – нам дали кабинет физики. А там у парт впереди ограждение, камеры полстола не видят. Конечно, в кабинете были смотрители. Две тетки. Пока одна из них читала нам
