Выдохнув, я еще немного помедлила, после чего решительно кивнула:
— Я все сделаю.
Мне, конечно, показалось, что в глазах адмирала блеснули восхищение и нечто похожее на гордость.
— Все будет хорошо, — пообещал он, как недавно обещала себе я, находясь в каюте на «Летящем». — Пожалуйста, помни об одной вещи, Фрида: никто не может тебя унизить или оскорбить, пока ты сама не почувствуешь себя униженной и оскорбленной. Карелла Шаркэ может говорить что угодно, другие могут говорить что угодно, но разве должно тебя волновать мнение таких, как они?
— Не должно, — негромко согласилась я.
И тут же вновь оказалась в сильных, надежных объятиях, укрывающих от всей тьмы нашего изменчивого двулунного мира.
ГЛАВА 12
Если не считать потерянных душ и повара, в особняке я находилась одна. Адмирал снова отбыл по долгу службы, предоставив меня самой себе. С его слов, защита у этого дома была надежнее установленной вокруг корпуса, в чем я ни капли не сомневалась. А еще, находясь здесь, я странным образом чувствовала Дымка. Это было невозможно сформулировать и объяснить, да и само ощущение являлось крайне странным. Казалось, будто кто-то постоянно находится очень-очень близко за спиной, практически касаясь и наблюдая. Но это не было неприятно, и от такого ощущения не хотелось избавиться. Даже наоборот — оно мне нравилось.
Чтобы не сидеть без дела и не терзаться переживаниями, я основательно засела за учебу. Так увлеклась, что буквально за пару часов от корки до корки прочла выданную Косичкой книгу и даже умудрилась запомнить значительную его часть.
— Может быть, желаете перекусить?
Голос дворецкого прозвучал неожиданно, и я, увлекшись чтением, невольно ойкнула.
— Простите, не хотел вас напугать. — В его интонации угадывалась улыбка. — Так что насчет перекуса?
— Спасибо, Овар, может быть, позже.
— А что, если нам просто поболтать? — последовало новое предложение. — Дорогая Фрида, вы не представляете, как устал я находиться в обществе пожилой бестелесной дамы и молчаливого гнолла!
— Твое счастье, что я бестелесная, — тут же донеслось с первого этажа. — Не то задала бы тебе хорошую трепку!
— Вот! — воскликнул Овар. — Вот об этом я и говорю! Прискорбно, что некому оценить мое красноречие, широкий кругозор и такую же широкую душу.
Я улыбнулась прозвучавшему каламбуру: все-таки забавно, когда потерянная душа рассуждает о своей же… душе.
— Даже знаю, о чем вы сейчас подумали, — уловил ход моих мыслей дворецкий. — Но я чувствую себя живее всех живых, от этого и страдаю. Уверен, при жизни я был отличным парнем!
В это я охотно верила. Конечно, чаще всего потерянными душами становились худшие представители нелюдей, но бывали и исключения.
— Не знаю, кем вы были в прошлой жизни, Овар, но сейчас вы точно «отличный парень», — поделилась я своими впечатлениями.
— Я таю… — В его вздохе было столько показушности и обаяния, что я рассмеялась. — Леди, если бы у меня было сердце, я бы отдал его вам! Не соблаговолите ли обращаться к вашему покорному слуге менее формально?
— Соблаговолю, — кивнула я. — На условиях взаимности.
В общем, учебникам пришлось сиротливо ютиться на краешке стола, так как моим вниманием завладел один крайне обаятельный дворецкий. Госпожа Явиа немного посетовала на то, что «этот несносный балабол» отвлекает меня от занятий, но вскоре притихла.
Разговаривать с Оваром было интересно и весело, он нисколько не приврал, говоря о своем широком кругозоре, и из общения с ним я почерпнула много нового. Одним из самых главных плюсов и приятных неожиданностей являлось то, что за долгие годы службы адмиралу он успел изучить все содержимое здешней библиотеки. И когда я спросила, нет ли в ней какой-нибудь книги об ундинах, мне предоставили сразу три. Причем не просто какие-то справочники, где об ундинах упоминается вскользь, а книги, целиком и полностью им посвященные.
— Это в глубинках и отдаленных провинциях до сих пор считают ундин опасными, — рассказал Овар. — Все это стереотипы, у нас уже давно не относятся к ним с предубеждением. С женщинами, конечно, немного сложнее, чем с мужчинами, но, если они не преступают закон, никто и слова не скажет.
Я не упустила возможности зацепиться за волнующую меня тему:
— Ты имеешь в виду использование приворотных чар?
— Лишение другого индивидуума воли является преступлением, — подтвердил дворецкий. — Конечно, ундина может приворожить случайно, но это происходит преимущественно в процессе становления — в течение примерно двух месяцев после исполнения девятнадцати лет. Поэтому в этот период молодые ундины редко появляются на людях, преимущественно проводя время в окружении самых близких.
Я задумалась: с моего девятнадцатого дня рождения два месяца еще не прошло. Но в последнее время я не купалась в повышенной мужской заинтересованности, никто в корпусе не обращал на меня особого, выходящего за рамки службы внимания. Никто… кроме адмирала.
— А как определить, приворожен человек или нет? — старательно скрывая волнение, спросила я.
— Это заметно сразу, — охотно продолжал делиться знаниями Овар. — Объект приворота непрестанно стремится оказаться рядом с ундиной, все его мысли сводятся к ней, меняется его поведение, появляются новые, ранее несвойственные ему черты, среди которых, как правило, выделяется повышенная забота и желание защищать. Также, разумеется, возникает влечение, которое с каждым днем, проведенным рядом с ундиной, нарастает, и контролировать его становится все сложней. О, ну и в дополнение ко всему объект всячески отрицает, что находится под действием чар, испытывая непоколебимое убеждение в искренности своих чувств. Короче говоря — попадает бедняга по-крупному.
Волнение возросло до самых небес, дышать стало трудно — совпадений было много. Слишком много!
С силой сцепив пальцы и неимоверным усилием совладав с голосом, чтобы звучал ровно, я задала очередной вопрос:
— А такие чары как-то можно разрушить?
— Можно, — обнадежил Овар. — Если приворот случайный и совершен недавно, его можно ликвидировать посредством специальных зелий. В Нортегаре есть несколько магазинчиков, где их можно найти, правда, и цены там соответствующие. А ты почему интересуешься?
Я так погрузилась в лихорадочные раздумья над полученной информацией, что не сразу осмыслила последний вопрос.
— Да так. — На сей раз голос все-таки дрогнул. — У меня… есть основания полагать, что мой папа на протяжении долгих лет страдает от действия таких чар. Вот и подумала, что, может быть, существует какой-то способ его от них избавить.
Хвала поднебесным, объяснение прозвучало убедительно.
— Если прошло много времени, избавиться сложно, — спустя недолгую паузу произнес Овар. — Хотя какой-никакой шанс, конечно, есть.
Последнее утверждение меня обнадежило. Все-таки, несмотря на истинную причину беспокойств, помочь папе я тоже хотела, и если существовала хотя бы малейшая вероятность избавить его от мучений, была обязана
