– Я рад, что роза помогла, – обратился он к ней, вертя в пальцах цветок. – Что-то мне подсказывает, что наша встреча приняла бы другой характер, прибегни мы к обливанию водой.
Глядя на тени, пробегающие по лицу шута, Кэт молча моргала, не находя в себе сил даже на ответную улыбку. Дело было не в свете фонаря. Глаза шута в самом деле оказались золотыми. Цвета подсолнухов и лютиков, цвета спелых лимонов, растущих на согнутых под их тяжестью ветках.
Она широко раскрыла глаза.
– Вы!
– Я, – согласился шут. Он наклонил голову набок и снова нахмурился. – Позволю себе спросить со всей серьезностью, леди, с вами… – Заминка. – в основном все скорее неплохо?
Она снова почувствовала какое-то стеснение в груди, как во сне – в том сне, когда она понимала, что что-то ей принадлежит и надо это поймать, если только она хочет вернуть это себе.
– Миледи? – Отложив розу, шут коснулся ее лба тыльной стороной ладони. – Вы слышите меня? О, да у вас жар.
Мир снова завертелся вокруг нее, но теперь это было очень приятное вращение, из-за которого останавливалось время.
– Похоже, вы больны, нужно вызвать Рыбу-хирурга…
– Нет, не надо. У меня все прекрасно. – Слова получались тягучие и норовили склеиться друг с другом, а пальцы дрожали, но ей все же удалось схватить шута за руку, которую тот не успел отдернуть. Он замер в нерешительности.
– Вот только я не чувствую ног, – помолчав, призналась Кэт.
Шут скривил угол рта.
– Не все хорошо, стало быть. Только не говорите Ворону, что он оказался прав, а то эта птица до утра не успокоится.
Он посмотрел вниз.
– Я почти уверен, что ноги все еще при вас, хоть они и скрыты под ужасающим количеством ткани. Если хотите, я пощупаю, там ли они.
Он говорил совершенно серьезно и искренне, с невинным выражением лица.
Кэтрин рассмеялась.
– Очень великодушное предложение, но я сейчас исследую этот вопрос сама, благодарю вас. Не поможете ли мне сесть?
Она продолжала сжимать его пальцы, и шут другой рукой помог ей сесть, придерживая за плечи. Кэт заметила колпак, лежащий рядом на траве, и еще кучу какого-то хлама, валяющегося вокруг. Стеклянные шарики, заводная обезьянка, носовые платки, пустая чернильница, пуговицы разного цвета и размера, двухколесный велосипед, серебряная флейта…
Топнув разок-другой, Кэт убедилась, что ноги и в самом деле при ней. Пальцы начало покалывать.
– У вас ледяные руки. – Шут взял ее руки в свои и стал растирать ей пальцы, двигаясь от костяшек к основанию большого пальца и к запястью. – Надо восстановить ток крови, и вам сразу станет лучше.
Кэт рассматривала шута, его спутанные волнистые волосы, нос. Он сидел на траве, скрестив ноги и склонившись над ее рукой. Его прикосновения были какими-то невероятно близкими, даже тесными по сравнению с привычными ей мимолетными и благопристойными касаниями рук во время вальса или кадрили.
– Вы доктор? – спросила она.
Подняв голову, он снова улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
– Я шут, миледи, а это даже лучше.
– Почему же шут лучше доктора?
– Разве вы не слышали, что смех – лучшее лекарство?
Она помотала головой.
– Если так, почему бы вам не повеселить меня какой-нибудь шуткой?
– Как угодно миледи. Что есть у шута и кота, чего нет у ворона и короля?
– И что же это?
– Буква Т.
Кэтрин и сама не ожидала, что так рассмеется, да еще и хрюкнет самым неподобающим для леди образом – из-за этого над ней частенько подтрунивала Мэри-Энн. В смущении она вырвала руку у шута и прикрыла нос.
Обрадованный шут просиял.
– Быть не может! Настоящая, живая леди, которая так смеется! Я был уверен, что это выдумка, нечто вроде мифологических существ. Умоляю, сделайте так еще раз!
– Ни за что! – пискнула она, покраснев до ушей. – Перестаньте. Шутка вообще-то была совсем не смешная, просто я сейчас немного не в форме.
Шут сделал серьезное лицо, но глаза все равно смеялись.
– У меня и в мыслях не было вас обидеть. Для человека моего ремесла такой смех дороже золота. Теперь я буду из кожи лезть, лишь бы услышать этот звук еще хоть разок. А лучше каждый день. Нет – дважды в день, и еще хоть бы раз перед завтраком. Королевский шут должен ставить перед собой высокие цели.
Кэтрин ничего не понимала. Дважды в день? И один раз перед завтраком?
На щеках у нее снова выступил румянец.
Заметив это, шут со смиренным видом выпустил ее руку.
– Вы же… ведь это вы и есть, правда?
Кэт смотрела на него и в его глазах видела лимонное дерево, за одну ночь выросшее у нее в спальне, успевшее оплести ветвями балдахин и дать спелые, сочные плоды.
– Я и есть?
– Будущая Червонная Королева?
Ее щекочущее веселье улетучилось с одним болезненным вздохом.
– Простите?
– О, вам не за что просить прощения! – В его глазах мелькнуло сомнение, он нахмурился. – Возможно, извиниться следует мне? Я не хотел опережать события. Просто Король намеревался сегодня на балу просить руки своей избранницы, и… глядя на ваше платье, я предположил…
Кэтрин опустила глаза. Юбка окружала ее ярко-красным удушливым кошмаром.
– Он не говорил, у какой именно девушки собирается просить руки?
– Нет, миледи. Я знаю лишь, что она дочь лорда, хотя это едва ли намного сужает круг. – Шут откинулся назад, опираясь на ладони. – А от чего вы так стремительно убегали?
– Убегала? – Кэт удалось изобразить довольно правдоподобную улыбку. – Я просто хотела подышать свежим воздухом. В такие теплые вечера в бальном зале бывает довольно душно.
Шут с озабоченным видом уставился на траву.
– Король еще не сделал объявления, когда вы вышли?
– Ничего об этом не слышала.
Она вздрогнула, стыдясь того, что приходится лгать. Что произошло в зале? Назвал ли Король ее имя? Вдруг ее ищут?
Кэт оглянулась на замок и удивилась тому, как далеко она сумела убежать. Сейчас ей казалось, что сад растянулся на несколько миль, а окна бального зала мерцали где-то вдали. Она вспомнила, что слышала какой-то шум, и испугалась, не пострадал ли Чеширский Кот.
Шут задумчиво поскреб затылок.
– Тогда возможно, что это все-таки вы. Наверное, я должен проводить вас обратно…
– Нет! Не надо, – Кэт принужденно засмеялась. – Я совершенно уверена, что Король выбрал какую-то другую девушку. Его величество никогда не проявлял ко мне особого интереса.
– Трудно поверить.
– Но это правда. – Она покашляла. – У меня необычный вопрос, господин… шут…
– Джокер. Меня зовут Джокер… миледи.
– О! Я – Кэтрин Пинкертон.
– Бесконечно рад нашему знакомству, леди Пинкертон. Что за вопрос вы хотели задать?
Кэт взбила платье – необъятный красный купол – вокруг ног, чтобы занять руки хоть чем-то, потому что они начинали неметь и дрожать.
– Мы с вами прежде встречались?
– До сегодняшнего вечера? – Джокер взялся за подбородок. – Маловероятно.
– Вот и я так думаю.
– Я показался вам знакомым? – На его щеках снова появились ямочки.
– В некотором смысле. Очень странном. Я уверена, что видела вас во сне.
Он поднял брови.
– Меня?
– Странно, не правда ли?
– Весьма. – Какое коварное, неуловимое слово.
