– Значит, так, – посмотрев на Василевского, произнес генерал Шаманов, – Александр Михайлович, объясните все происходящее товарищам. Теперь уже можно. Только, будьте добры, по возможности кратко, не вдаваясь в подробности. Времени у нас на лишние разговоры нет.
– Если коротко, – кивнул Василевский, бросив взгляд на портрет Сталина, висящий на стене, – то в начале августа прошлого года на высшее политическое руководство Советского Союза вышли наши потомки из 2017 года и предложили свою помощь в грядущей и неизбежной, по их словам, войне с фашистской Германией. После изучения всех обстоятельств дела между нами и потомками был заключен договор о дружбе, сотрудничестве и военном союзе, по которому в ближайшие часы на помощь нашим войскам в отражении нападения фашистской Германии на территорию округа будет введен союзный Экспедиционный корпус. Вот и все. Все прочие вопросы потом.
– Более-менее все понятно? – поинтересовался Шаманов у остолбеневших от услышанного старших командиров. – Те, кто не хочет воевать под моим командованием, могут присоединиться к гражданину Павлову и его подельникам. Остальные же немедленно должны приступить к своим служебным обязанностям…
– Товарищ генерал-полковник, – доложил полковник-связист, – есть прямая связь с Москвой и нашей базой в Барановичах. Связь с полевыми командными пунктами армий будет минут через пятнадцать.
– Очень хорошо, товарищ Фрязин, – ответил Шаманов, – свяжите меня с маршалом Шапошниковым.
Полковник пощелкал клавиатурой, и через несколько секунд заставка на большом экране в виде эмблемы войск связи, той самой с красной звездочкой, сменилась цветным ярким и сочным изображением маршала Шапошникова, с покрасневшими от вечного недосыпания глазами, сидящего в своем кабинете в здании Генштаба.
– Добрый вечер, Борис Михайлович, – поздоровался Шаманов.
– Добрый вечер, Владимир Анатольевич, – ответил ему Шапошников. – Дела приняли?
– Да тут особо нечего было и принимать, Борис Михайлович, – и Шаманов коротко рассказал об обнаруженном поддельном плане отражения агрессии. – Сейчас пытаюсь поставить задачу местным товарищам, чтобы завтра они во всеоружии встретили врага.
– Ну, – кивнул Шапошников, – бывший командующий Западным Особым округом теперь проходит совсем по другому ведомству. Так что вы, голубчик, постарайтесь в кратчайший срок ввести их в курс дела.
Потом старший майор попросил связаться с его начальством. Пара щелчков клавишами, и вот уже на экране появился «лучший менеджер всех времен и народов» в своем пенсне, после чего старший майор кратко доложил ему текущую обстановку.
– Товарищ Сергеев, – произнес Берия немного помолчав, – то, что Павлова взяли в целости и сохранности, это хорошо. Продолжай в том же духе. Назначаю тебя исполняющим обязанности начальника особого отдела фронта. Цанаву я предупредил, он в твои дела соваться не будет. Сам буду у вас в Минске к утру вместе со следственной группой. Желаю тебе успеха, товарищ старший майор.
Когда Берия отключился, в штабе началась повседневная работа. Генерал-майор Сазонов принялся названивать из своего кабинета, поднимая по тревоге подчиненный ему Западный округ ПВО и отзывая с полигонов зенитно-артиллерийские полки, отправленные туда по приказу Павлова. В настоящий момент небо над Минском защищали всего восемь зенитных батарей: по два 85-мм зенитных орудия 52-К, оснащенных приборами управления стрельбой ПУАЗО-3. Против массированного налета это все равно что ничего. Впрочем, массированных налетов вражеской авиации никто допускать не собирался.
Первым рубежом обороны должна была стать воздушная армия осназ, истребительные полки которой сейчас выполняли перелет из Смоленска на подготовленные для них полевые аэродромы. Второй рубеж состоял из двенадцати трехбатарейных дивизионов снятых со складов длительного хранения комплексов «Куб», которые после 22:00 должны были выйти на свои позиции в окрестностях Минска, Барановичей, Кобрина, Бреста, Белостока, Гродно. Непосредственно в частях Экспедиционного корпуса для обороны от самолетов противника имелись ЗРК «Стрела-10» на шасси МТЛБ и ПЗРК «Стрела-2». Конечно, для XXI века старье ужасное, но «мессершмиттам», «юнкерсам» и «хейнкелям» всего этого хватит за глаза и за уши.
Тем временем Шаманов, Василевский и Семенов склонились над картой плана прикрытия границы.
– Значит, так, Иван Иосифович, – сказал Василевский Семенову, – общее приграничное оборонительное сражение по плану «Гроза плюс» распадается на три отдельных оборонительных операции: для 11-й армии – Алитусскую, для 3-й армии – Гродненскую и для 4-й армии – Брестскую. Все три операции начнутся одинаково – с сокрушительного артиллерийского контрудара по позициям вражеской артиллерии и по исходным рубежам развертывания танков и пехоты противника.
– Простите, товарищ Василевский, – задал вопрос Семенов, – но для сокрушительного артиллерийского контрудара в округе недостаточно орудий крупных калибров. Кроме того, далеко не все из них находятся там, где надо.
– Необходимые для такого удара дальнобойные и мощные средства массового поражения «Град», «Ураган» и «Смерч» в достаточном количестве имеются в составе Экспедиционного корпуса наших союзников из будущего, – ответил Василевский и вытащил из чемодана несколько карточек.
– Вот, – он, словно пасьянс, разложил карточки на столе, – для того чтобы вы имели представление о том, какие силы и средства планируется задействовать в операции:
Установка «Град». Сорок направляющих для 122-мм реактивных снарядов, дальность стрельбы до двадцати километров, залп одной установки длится тридцать две секунды и обеспечивает поражение живой силы и открыто стоящей артиллерии на ста сорока пяти тысячах квадратных метров. На Алитусском и Гродненском направлениях таких установок будет по триста двадцать четыре, на Брестском – четыреста тридцать две;
Установка «Ураган». Шестнадцать направляющих для 220-мм реактивных снарядов, дальность стрельбы до тридцати пяти километров, залп одной установки длится двадцать секунд и обеспечивает поражение живой силы и открыто стоящей артиллерии на четырехстах двадцати шести тысячах квадратных метров. На Алитусском направлении таких установок будет сто сорок четыре, на Гродненском и Брестском – по двести восемьдесят восемь;
Установка «Смерч». Двенадцать направляющих для 300-мм реактивных снарядов, дальность стрельбы до девяноста километров, залп одной установки длится сорок секунд и обеспечивает поражение живой силы и открыто стоящей артиллерии на шестистах семидесяти двух тысячах квадратных метров. На Алитусском направлении таких установок не будет. На Гродненском их будет сто восемь и на Брестском – пятьдесят четыре.
Если «Град» предназначен для поражения частей противника, непосредственно придвинутых к границе, то «Ураган» предназначен для работы по удаленным флангам, дивизионным, корпусным и частично армейским тылам. А «Смерч» должен бить по единичным особо важным объектам в глубине вражеских позиций: железнодорожным станциям, складам, штабам и особенно по аэродромам. В зоне поражения «Смерчей» в обеих ударных группировках немцев базируется вся их истребительная и штурмовая авиация, а также все пикирующие бомбардировщики. Иван Иосифович, скажите, как вам концепция завоевания господства в воздухе с помощью дальнобойной реактивной артиллерии?
– Идея интересная, Александр Михайлович, – кивнул Семенов, – но прежде не реализуемая из-за отсутствия подходящих средств. Кстати, нет ли там чего-нибудь подальнобойнее «Смерчей», чтобы доставать объекты, расположенные в глубоком вражеском тылу?
– Там такие комплексы с дальностью стрельбы до пятисот километров есть, – ответил Василевский, – но в связи с тем, что вся германская армия вторжения придвинута практически вплотную к границе, здесь для нас такие системы не являются предметом первой необходимости. Так что давайте вернемся к нашему насущному…
– Хорошо, товарищ Василевский, – сказал генерал-майор Семенов, разглядывая карту, – общий замысел оборонительных операций мне ясен. Ведь именно для противостояния немецким ударным группировкам вы в Генштабе усилили фланговые армии и ослабили центр? Хотя от механизированных корпусов в резерве я бы не отказался.
– Вопрос с мехкорпусами, – пожал плечами Василевский, – был решен на самом высшем уровне, и сейчас он не является предметом нашего обсуждения. О степени боеспособности этих самых мехкорпусов, слепленных «из чего было», вы осведомлены не хуже меня. Часть исправных устаревших танков, как
