– Та-а-ам, – указал эльф, хлопая ладонью по голове Колывана.
Мамонт поднял дубину и небрежно ударил по едва-едва отличающемуся цветом месту у самого потолка. Что-то вроде светло-серой заплаты на сером фоне. Я бы вряд ли заметил так быстро – особенно при этом освещении, заметно уступающем дневному свету. Мощный удар заставил заплату продавиться внутрь и покрыться трещинами. Следующий удар завершил дело. В воду полетели куски похожего на сухую глину материала. А затем наши уши заполнил тонкий и жалобный плач… дрожащие и гудящие звуки разлетелись далеко в стороны, заставили завибрировать поверхность воды, наполнили уши тоскливыми переливами.
– Плач прилива, – догадался Док. – Принцип органа? Нет… тут скорее принцип шотландской волынки. Вода поднимается и давит на некий воздушный карман, откуда воздух выходит через тонкое отверстие, издавая этот звук… ух ты…
– Что пишут про птичек? – осведомился я, преодолевая желание снять блокировку с входящих сообщений.
– Каких птичек? А! Секунду…
Доку потребовалось времени несколько больше, чем одна секунда, но вскоре он обрадованно воскликнул:
– Бинго! Сильви-Голди передает, что птицы у вершины утеса немного снизили накал. Но окончательно еще не успокоились.
– Голди? – удивился я тому, что Док выбрал для связи именно ее.
– Ну… да… а что? Она же из Неспящих…
– Это да, – согласился я. – Отлично. Прилив заплакал. Но как-то недостаточно сильно он плачет – птицы еще летают.
– Мало в флейту ду-у-уть… еще надо игра-а-ать…
По достоинству оценив очередное высказывание Орбита и мало что из него поняв, я просто уставился на его указующий перст и обнаружил, что он указывает на бьющие из дыр в стене струи воды. Затем представил себе флейту, благо инструмент по внешнему облику знаком. Полая трубочка с несколькими отверстиями, которые во время игры периодически закрывают и снова открывают при помощи пальцев.
Отверстия в стене размером примерно с мой кулак, заткнуть их я смогу – хотя бы парочку. Если воспользуюсь коленями и головой, то закупорю еще несколько, но тогда напор воды меня попросту отбросит назад. Стоп…
Так вот оно что…
Если прилив исполняет роль человеческих легких, непрерывно дуя в каменную «флейту», то мне предстоит стать «пальцами», затыкающими отверстия. И тем самым мы породим некую мелодию. Я и прилив станем флейтистом – он дует, я исполняю. Шикарная перспектива…
– А какие дыры затыкать? – задал я логичный вопрос, решительно вставая под струи бьющей из стены воды. – Ай! Твою так филармонию! Какого черта?!
К этому мигу я уже лихо отплясывал, несинхронно подергивая плечами и ногами. Вокруг меня в воде поблескивали тысячи голубых электрических искорок.
– Лечу тебя, – среагировал Док, бросивший в меня сгусток зеленовато-белой магии, восполнившей часть уходящей жизни, – и она продолжала уходить. Я находился под большим электрическим напряжением.
– Угри за стенкой? – предположил врач, накрывая меня аурой. – Рос, лучше отойди. Если долбанет разрядом, а не статикой – я могу тебя и не спасти. Испепелит. И останутся от тебя только веселые глаза, покачивающиеся на водной глади…
– О-о-о-о… – с уважением отозвался Орбит, смотря на Дока несколько иначе. Мамонт вытянул хобот и постучал лекаря по плечу, также выказывая уважение.
– Нашел время разродиться шутками! – рыкнул я, роясь в сумке.
– Он пра-а-ав… нажатие – уда-а-ар, – протянул эльф, разводя руками. – И затыка-а-ать только рукой…
– Отлично! – рявкнул я, перерывая свое барахло еще сильнее. – Ну же… ну же… о! Не совсем то… но на безрыбье…
Я нашел эликсир «стойкость истинного алхимика» – пузатую бутылку, наполненную сиреневой жидкостью с алыми и черными вкраплениями. Эликсир обещал комплексную защиту для алхимиков, проводящих опасные опыты. Давал устойчивость к некоторым кислотам, ядам, огню. В том числе немного защищал от электрических разрядов всех типов, кроме божественных и темных. Но я надеялся, что местные угри порождают обычное электричество. Выхлебав бутылку, я повел плечами, снова шагнул к стене и повторил вопрос:
– Какие дыры затыкать?
Вместо ответа лысый эльф развел руками, давая понять, что ответа не знает.
– Честно не знаешь? Или хочешь посмотреть на электрогопак в моем исполнении?
– О-о-о-о…
– Орбит!
– Не зна-а-а-аю…
– Босс, затыкать мало, – встрял второй мой спутник. – Если это флейта – надо играть мелодию. Перебирать пальцами…
– Скажи, я похож на флейтиста? – уточнил я, стоя в пораженной электротоком воде и нервно дергаясь всем телом. В моих вставших дыбом волосах сверкали миниатюрные молнии.
– Не очень, – признался Док. – Но мы тоже далеки от них… если только Колыван не скрывает в себе талант Бербигье Антуана…
– Чей талант?
– Бербигье Антуана Бенуа Транкиля…
– О-о-о-о… – Эльф в экстазе закачал головой, мамонт вновь похлопал лекаря по плечу хоботом и одновременно покачал громадной головой, давая понять, что подобных талантов за ним не числится.
– Тьфу на вас, – буркнул я, засучивая рукава. – Буду жать на авось. Хм… а если нажму неправильно, меня случаем не шарахнет электрической штрафной санкцией?
– Запросто, босс! Но мы тебя откачаем! Я магией, а Колыван реанимационным методом хобот-в-рот.
– Ты сегодня явно в ударе, любитель блудливых демониц, – рыкнул я, примериваясь взглядом к стене. – Короче так – я жму! И за результат не ручаюсь!
– Жми, босс!
И я нажал – решительно подался вперед и воткнул сжатый кулак в левое верхнее отверстие…
Глава четвертая. Сила плохой музыки
Едва я опрометчиво и смело заткнул кулаком отверстие в скале, как случились сразу две вещи – нескончаемый плач утеса стал громче и надрывней, а меня за руку укусила какая-то гадина, плавающая с той стороны стены. И это уже не говоря про пронзивший мое тело электроразряд. Злобно заорав, я почти наугад ударил вторым кулаком и закупорил еще одно отверстие. Плач утеса стал напоминать рев капризного ребенка. Меня трясло в электрической агонии, волосы стояли дыбом, одежда хоть и мокрая, но дымилась, к потолку вздымались клубы дымного пара. Мне почудился запах говяжьего стейка…
– Святые угодники! – причитал Док, наотмашь хлестая меня волшебной оздоровительной плеткой. – Святые угодники!
Господи… я оказался в раю мазохистов.
– Ненавижу музыку! – прохрипел я, ударяя по стене лбом и затыкая третье отверстие.
Утес взревел как церковный орган. Меня отбросило от стены. Упав на гладкий каменный пол, залитый водой, я проскользил пару метров и затих в дыму. Кажется, у меня поджарился язык…
– Чума! Просто чума! – приплясывал надо мной щуплый доктор. – У тебя сапоги порвало! А сообщения-то какие!
– Какие? – просипел я, медленно поднимаясь.
– Читаю вслух, босс! Пока не дергайся, подлечу тебя. – Мне в плечи уперлись окутанные сиянием ладони врача, просевшая на две трети жизнь начала подниматься. – Просто слушай…
Сообщения не радовали.
Едва успокоившиеся было птицы устроили новое безумство, ускорившись в разы и резко расширив диаметр смерча, зацепив своими ударами с десяток парящих разведчиков от различных кланов. Утес Приливная Смерть привлек к себе всеобщее внимание. Вокруг гигантской скалы сосредотачивается все больше сил. Всем очень интересна суть происходящего. Но никто ничего не знает – кроме Неспов. А те загадочно созерцают горизонт и сплачивают ряды.
«Местные» упорно молятся и столь же упорно отмалчиваются. Никто из
