Карета не успела отъехать достаточно далеко и, дернувшись, остановилась. Послышалась ругань Майрона.
– Что за балаган на выезде? – разорялся слуга, увидев войска. У восточного выезда из имения было не протолкнуться – воинов, пришедших вслед за Габором, не пропускали на территорию поместья воины милорда Маркуса. Майрон вдалеке увидел Байона – командир стражи короля, притворяясь обычным воином, был наготове.
– Кто-то объяснит мне, откуда взялось столько отребья на моем пути?!
– Следите за словами, Майрон, – послышалось возле открытых ворот, и навстречу карете вышел Амон.
– Что твои святые перышки забыли здесь, Амон?
– Я вижу, твои племянники теперь на милорда работают? – Амон не ехидничал, в его голосе сквозило лишь подозрение.
– Жизнь, знаешь ли, и не так влияла на людей. Работа на моего господина уж получше будет работы на твоего. Мои племянники хоть в чистой одежде нынче ходят.
Амон скрипнул зубами – желание миролюбиво разойтись с Майроном ушло.
– Мы никого не выпустим. Приказ советника.
– Твой советник сейчас носки своих туфель собьет в поисках той, кого и подавно в поместье не было. А ты будешь оттирать с лица грязь, с которой я тебя познакомлю, – ответил Майрон, спрыгивая со своей лошади. – В карете – госпожа Фелиция, любимая сестра господина, и, перекрыв путь ей, ты встанешь костью поперек горла моего хозяина.
Майрон подошел к Амону так, чтобы его слышал только он.
– А собака за кость, брошенную хозяином, горло любому перегрызет. Ты ведь меня именно собакой называешь, не так ли?
– Я должен лично убедиться, что в карете, кроме госпожи, никого нет. – Амон не собирался сдавать позиции, пустые запугивания на него не действовали.
– Не задерживай на ней свой взгляд подолгу – твои голодные глаза господин может понять превратно. И тогда я останусь без ужина.
Амон открыл дверь кареты и склонился в учтивом поклоне:
– Миледи, меня зовут Амон, я руковожу третьим отрядом стражей советника Габора. Простите за беспо…
Амон поднял глаза и напрочь забыл, о чем говорил, – женщина, представшая его взору, походила на разгневанную прекрасную Санкти, метавшую молнии.
– Вы смеете преграждать мне дорогу, – прошипела миледи, сжимая кулак, – а после находите в себе смелость представляться! Я немедля отдам приказ вас казнить. Командир! – крикнула она, и у кареты тут же оказался молодой мужчина с густой бородой.
– Отрубите ему голову сейчас же, а остальных немедля убрать с моей дороги!
Каково же было удивление Амона, когда командир зычным голосом приказал обнажить мечи, и часть войска Флоресов, услышав его призыв, в едином порыве освободила оружие от ножен. Амон наконец понял, что госпожа также имеет право отдавать приказы войску лорда, и, судя по ее ненависти, она была готова бросить на смерть всех, кто ей помешал.
Амон умоляюще посмотрел на супруга госпожи. О сражении не могло быть и речи – советник приказал до последнего не обнажать клинки, надеясь сохранить с Флоресами хоть призрачное подобие мира. Но супруг Фелиции, казалось, не спешил ее вразумить – отстраненный молодой человек молча смотрел на Амона. В равнодушных голубых глазах, наполовину спрятанных под челкой, не было беспокойства; только пальцы отбивали монотонный ритм по сиденью.
– Любовь моя, – наконец понял равнодушный вельможа мольбу Амона. – Давай дадим этому слабовольному человеку исправить свою ошибку. Амон, – милорд едва сдерживал смех, но это могло почудиться перепуганному воину, – пропустите нас, нам надоело ваше общество. И тогда можете не переживать за сохранность своей головы.
Амон судорожно кивнул и поскорее отошел от опасной компании. Он не хотел просто так рисковать своей жизнью, да и внутри кареты, помимо пугающих родственников милорда Флореса, никого не было.
Войско советника освободило путь, последовав приказу Амона. Карета тронулась и вскоре выехала на узкую дорогу, ведущую к дому госпожи Фелиции. Вслед за ними поехал один из командиров Маркуса с небольшим отрядом – Майрон приказал обезопасить дорогу дорогой дочери семьи Флоресов.
Амон второй раз проклял Майрона за все свои неудачи. И второй раз оказался прав, но, конечно, он об этом не знал.
* * *Фелиция, опираясь на руку довольного брата, все же не выдержала и рассмеялась.
– Прости, Леверн, но твоя челка не дает мне покоя, – с улыбкой пояснила она, ощущая, как согревается сердце при виде довольного рыцаря. Леверн, оставив без ответа подначку сестры, направился к друзьям.
Из кареты, вся в испарине, выглянула принцесса, и Фелиция тут же растеряла всю веселость – состояние беглянки быстро ее отрезвило.
– Это был отличный план, миледи, – поджал губы Винсент. Он легко подхватил принцессу на руки, решив, что сама она не дойдет. Адалин спрятала лицо в плаще командира, мысленно благодаря его за то, что ей не пришлось просить его помочь. Силы в ногах Ада не чувствовала. – Но впредь, будь у меня возможность, вашими идеями я не воспользуюсь.
Командир вместе с ослабшей принцессой направился к сияющему огнями дому. Фелиция понимала, что немного забылась, и те драгоценные мгновения смеха, разделенные с младшим братом, для Винсента были издевательством. Но другого способа выбраться из-под осады Габора она не видела, поэтому идея провезти принцессу и командира как багаж под сиденьями кареты была единственно верной.
Для принцессы заточение в тесном ящике оказалось тяжким испытанием – когда карета отъехала от восточных ворот имения, Адалин нервно забила кулаком по крышке, просясь на воздух. Винсент справился легче, но не следил за языком, помогая вытаскивать Аду из-под сиденья.
Фелиция, отгоняя воспоминания, обошла карету и тут же сбавила шаг: впереди нее спешил к дому младший брат, крепко сжимая руку смотрящей только под ноги Клер; Альвах медленно шел позади, по всей видимости рассматривая парочку. Госпоже вдруг стало нестерпимо интересно, что же между ними случилось, и она поспешила догнать брата.
* * *Момент расставания настал слишком скоро. Путники почти не спали, несмотря на недовольство хозяйки, и уже в первые утренние часы впопыхах собрались и были готовы покинуть ее дом. От дома Фелиции до храма был день дороги, но он был тяжелее любого из уже прошедших.
Близость к храму, казалось, открыла в Адалин неведомый источник силы: с глаз ее слетела пугающая пелена, и принцесса более не нуждалась в опоре, уверенно стоя на ногах. Но Винсент, словно не замечая изменений, не отходил от нее ни на шаг.
Сейчас Адалин стояла перед Фелицией, ввергая женщину в благоговейный трепет. Старшая дочь Флоресов позаботилась о том, чтобы принцессе предоставили церемониальный наряд: длинное теплое платье без всяких узоров плотно укроет принцессу от холодного ветра, а черный плащ в пол скроет его алый цвет от посторонних
